Музыка Израиля
музыкальная культура Израиля / Материал из Википедии — свободной encyclopedia
Уважаемый Wikiwand AI, давайте упростим задачу, просто ответив на эти ключевые вопросы:
Перечислите основные факты и статистические данные о Музыка Израиля?
Кратко изложите эту статью для 10-летнего ребёнка
Музыка Израиля представляет собой неотъемлемую часть культуры Израиля. Археологические находки указывают, что музыкальная культура существовала на территории современного Израиля уже четыре тысячи лет назад. По-видимому, тогда она не отличалась от музыкальной культуры соседних народов. С развитием иудаизма в еврейских царствах сформировалась особая традиция храмовой музыки, которая после разрушения Второго Храма была частично сохранена в музыке синагогальной, развивавшейся как на территории Израиля, так и в диаспоре. Позднее в регионе господствовала общеарабская музыкальная традиция, оказавшая влияние на европейскую музыку в эпоху крестовых походов.
В конце XIX и начале XX века в еврейской общине Палестины в преддверии создания Государства Израиль формировалась новая культура, значительную часть которой составляли песни патриотического содержания, как на музыку народных и популярных песен Восточной Европы, так (позднее) и на оригинальную музыку, которая испытывала влияние классической еврейской, европейской и арабской музыкальных традиций. Накануне основания Израиля и в первые десятилетия его существования эти песни, так называемые «песни Земли Израиля», составляли важный пласт новой еврейской культуры. Позднее музыка Израиля стала более космополитичной, адаптируясь к мировым тенденциям, а также культурным традициям репатриантов из разных стран мира. К началу XXI века в Израиле существует развитая академическая музыка, разнообразные течения рока и эстрадной музыки, проводятся многочисленные национальные и международные музыкальные фестивали и конкурсы.
Музыка в библейский период
История музыкального искусства на территории современного Израиля начинается, по-видимому, со времён, предшествовавших приходу евреев в Землю Израильскую. Учитывая близкое родство культур средиземноморских и в частности семитских народов, Краткая еврейская энциклопедия высказывает предположение о близости музыки древнего Израиля и его соседей — финикийцев, египтян и месопотамцев, но при этом, отталкиваясь от принципиальных различий между монотеистами-евреями и другими народами региона, одновременно говорит и о возможных отличиях[1].
О музыке культур, предшествовавших еврейской или сосуществовавших с ней на территории современного Израиля, позволяют судить археологические находки. Так, среди археологических находок, сделанных в районе Мегиддо, — рисунок на плите, сделанный четыре тысячи лет назад и изображающий человека, играющего на струнном инструменте[1]. Изображение было выполнено в ханаанейскую эпоху. Филистимлянский сосуд для благовонного масла, демонстрируемый в музее Ашдода, украшают четыре статуэтки музыкантов, играющих на разных инструментах. При раскопках филистимского Экрона был найден систр, а в Мегиддо — бронзовые кимвалы, датируемые 1200—1000 годами до новой эры[2], и гравюра того же периода на слоновой кости, среди фигур которой музыкант, играющий на лире[3].
В отличие от других культур, о еврейской музыке в древнем Израиле можно судить не только по археологическим находкам, но и по письменным свидетельствам. Несмотря на скупость упоминаний музыки в эпоху Первого Храма, на основании библейских источников можно говорить о важной роли, которую она играла в культуре древнего Израиля. Уже в Книге Бытия упоминается Иувал (Ювал), сын Ламеха, который «был отец всех играющих на гуслях и свирели» (Быт.4:21). Всего в Ветхом Завете упоминаются как минимум 24 различных музыкальных инструмента, относящихся к четырём основным группам, хотя в большинстве случаев соответствие современным инструментам только предположительно:
- идиофоны (ударные музыкальные инструменты, в которых источником звука служит сам корпус, — кимвалы, систры, колокольчики, погремушки)
- мембранофоны (ударные инструменты с натянутой кожей — барабаны или бубны)
- духовые музыкальные инструменты (свирель-угав, свистулька, труба-хацоцра, рожок и шофар, дошедший до современности в своём историческом виде; в эпоху Второго Храма были регламентированы три способа извлечения звуков из шофара при отправлении религиозных обрядов)
- струнные музыкальные инструменты (лира-киннор, арфа-невель, а позже, в эллинистический период, также псантрин, игра на котором, видимо, напоминала игру на гуслях; среди неидентифицированных инструментов — десятиструнный асор и семиструнный киннор, который принято считать родственным скрипке)[1][2].
По-видимому, основной задачей музыкальных инструментов был аккомпанемент при исполнении песен и мелодий голосом, а также чтении священных текстов. На это указывает часто встречающееся в иврите общее название клей зе́мер или клей шира́ (ивр. כלי זמר, כלי שירה, в русском переводе «инструменты для пения»). Согласно Библии, музыка стала частью храмового ритуала со времён царя Давида. Музыкантов обучали при храме, и впоследствии они выделились в самостоятельную категорию священнослужителей. Основным жанром ритуальной музыки являлся псалом, синкретический музыкально-поэтический жанр, первые образцы которого приписываются Давиду. К концу эпохи Второго Храма псалмы исполнялись тремя основными способами: сольным, хоровым (как один из вариантов которого уже тогда оформился антифон — «диалог» между двумя группами исполнителей) и респонсорным, представлявшим собой диалог между солистом и хором. Подробные описания храмовой службы этого периода, включая указание количества музыкантов, существуют в талмудической литературе, у Иосифа Флавия и в Кумранских свитках[1].
Отношение к музыке как к искусству среди евреев, однако, не всегда было положительным. Так, накануне вавилонского пленения и в его процессе духовные лидеры еврейского народа осуждали занятия музыкой, как недостойные народа в бедственном положении, и называли их одной из причин пленения:
...и цитра и гусли, тимпан и свирель и вино на пиршествах их; а на дела Господа они не взирают и о деяниях рук Его не помышляют. За то народ мой пойдет в плен непредвиденно...
Ис.5:12—13
Негативное отношение к музыке, в особенности инструментальной, как к отдельному искусству прослеживается и в поздних библейских источниках, в частности, в Книге Екклесиаста, где среди излишеств, которые позволял себе автор, перечислен и тот факт, что он завёл себе «певцов и певиц и услаждения сынов человеческих — разные музыкальные орудия» (Еккл.2:8). Это отношение было сохранено в среде религиозных евреев много веков спустя: так, в «Шулхан арух», своде правил и законов середины второго тысячелетия новой эры, содержится запрет на игру на музыкальных инструментах в субботу и праздники[1].
Зарождение синагогальной музыки
После разрушения Второго Храма, бывшего центром культурной жизни (и музыки в том числе) еврейской общины на Земле Израиля, роль духовных центров перешла к «домам молитвы» — синагогам. Молитвы заняли место жертвоприношений, и духовная музыка вскоре была приспособлена к этим новым нуждам. Фактически, как следует из слов рабби Иехошуа бен Ханании, бывшего храмовым певцом, этот процесс начался ещё во время существования Второго Храма: хор певцов чередовал службы в Храме с пением в синагогах. Возможно, основы исполнения двух из наиболее древних псалмов, исполняемых в синагогах по настоящее время, — 91-го (в масоретской традиции 92-й) и 143-го (в масоретской традиции 144-й) — сохранили память о храмовом стиле исполнения псалмов[4]. В отличие от храмовой литургии, синагогальная музыка была менее торжественной и величественной, но при этом располагала более богатой психологической и эмоциональной палитрой[1]. В еврейской духовной музыке, исполняемой теперь в основном по субботам и праздникам, не осталось места музыкальным инструментам, которые надо было настраивать, что являлось запрещённой в субботу работой. На протяжении многих веков синагогальная музыка поэтому была полностью вокальной, а единственным инструментом, используемым в духовных целях, остался шофар, не нуждавшийся в настройке[5].
В синагогальной музыке второй половины первого тысячелетия новой эры развился жанр пиюта — музыкально-поэтического произведения гимнового характера. Имена лучших пайтанов — авторов и исполнителей пиютов — становились известны далеко за пределами их общин. В середине первого тысячелетия такими авторами были Иосе бен Иосе и Элазар Калир, а позднее — Саадия Гаон, Раши, Маймонид; в наследии крупнейшего средневекового еврейского поэта Иехуды Галеви насчитывается 350 пиютов[1].
Со временем в синагогах выработалась особая манера чтения священных текстов — мелодический речитатив, известный также как кантилляция или псалмодия. Псалмодическое пение отличалось от мирского сдержанностью и строгостью, хотя допускало импровизацию и мелизматику. В диаспоре сложились три основных псалмодических стиля: ашкеназский, сефардский и йеменский (Краткая еврейская энциклопедия называет его самым ранним и консервативным из трёх, хотя ещё в XIX веке британский исследователь Фрэнсис Коэн высказывал мнение, что меньше всего изменился до наших дней ашкеназский стиль, который в наименьшей степени испытывал влияние музыки окружающих народов[6]). К VIII—IX веку в синагогах появляется должность хазана (или кантора), в чьи обязанности входило пение молитв от имени всей общины. Обязанности хазана, так же, как профессиональные секреты и традиции, быстро стали передаваться по наследству, и в итоге хазаны сформировали почти замкнутую касту. В рамках хазанута (искусства синагогального пения) были созданы и закреплены ладо-мелодические модели для основных молитв (аналог макамов (англ.) (рус. в мусульманской духовной традиции), на основе которых хазаны могли импровизировать. На эти же основные мотивы («Ахава рабба», «Иштаббах», «Адошем малах», «Якум пуркан» и другие) исполнялись и другие молитвы и тексты. Еврейская духовная музыка оказала влияние на формирование ранней христианской духовной музыкальной традиции; современные исследователи (а также более ранние, такие как В. В. Стасов, писавший на эту тему в XIX веке) прослеживают родство григорианских распевов с вавилонскими и йеменскими псалмодиями. Одним из важнейших авторов византийских церковных гимнов стал Роман Сладкопевец — крещёный еврей из Сирии, творивший в VI веке и впоследствии канонизированный. В более поздние исторические периоды, однако, тенденция меняется, и уже еврейская духовная и светская музыка испытывает сильное влияние музыки тех народов, среди которых проживали евреи диаспоры[1].
Во второй половине первого тысячелетия новой эры в еврейских общинах предпринимаются попытки записи псалмодических напевов. Кантилляционные знаки — невмы — были заимствованы у византийцев, начавших разработку нотного письма раньше, в V веке. Система записи видоизменялась до X века, пока масоретами в Тверии не был разработан её окончательный вариант, известный как те‘амей ха-микра[1].
Музыка арабской Палестины
Культура Палестины под властью Халифата, после его раскола — арабских государств, а позднее Османской империи, в целом была схожей с культурой окружающих арабских стран. Это же относится и к палестинской арабской музыке. Для крестьян-феллахов, ведших оседлый образ жизни, были характерны трудовые песни, сопровождавшие работу в поле и на оливковых плантациях, рыбную ловлю и выпас скота. До появления профессиональных певцов-исполнителей народные песни Палестины, как правило, не имели постоянного текста; исполнитель сочинял слова экспромтом, накладывая новый текст на один из традиционных ритмических рисунков. Наиболее распространённые жанры народных песен в Палестине — атаба (англ. Ataaba) и далона (англ. Dal'ona); для обоих жанров характерен четырёхстрочный куплет, три первых строки которого заканчиваются омофонично[7].
Особняком стояла свадебная музыка, в частности, дабке — коллективный танец, распространённый в странах Леванта. Этот танец часто сопровождается исполнением далоны, а также ещё одного вида народных песен — зариф эт-тул. Другие традиционные свадебные песни Палестины — саджа и загарит[7]; во время свадебных процессий исполняется песня-мхораби (mḥorabih), для которой характерны медленный темп и импровизированный текст из отдельных двенадцатисложных строк или рифмующихся двустиший по восемь слогов в строке[9]. Отдельную группу составляют песни, традиционно исполняемые во время церемонии бритья жениха[10]. Среди использовавшихся инструментов были струнные канун (родственный цитре), уд (близкий к лютне) и ударные дарбука, нагара, даф и кастаньеты[8].
Народная музыка Палестины, как и других арабских территорий, долгое время не вызывала интереса исследователей: арабские учёные не придавали значения текстам на разговорном арабском языке (в противовес литературному). Поэтому первые сборники палестинских народных песен были составлены только в начале XX века западными исследователями: вначале в 1901 году немецкий профессор Густав Дальман издаёт сборник свадебных и прочих народных песен «Palästinischer Diwan», а затем в 1932 году выходит работа финского учёного Аапели Саарисало «Песни друзов»[11].
В XIX и начале XX века с народной музыкой в Палестине сосуществовало творчество профессиональных арабских музыкантов и композиторов. Из числа последних можно выделить братьев Мухаммада и Ахмеда Флейфелей, выходцев из Ливана, чью музыку изучали в школах Палестины, Сирии и Ливана в первой половине XX века. Среди их творчества — песни на слова палестинского поэта Ибрагима Тукана, а также ливанских и сирийских поэтов. В самой Палестине в этот период работали два арабских композитора, которые писали песни для школьных хоров и оркестров, — Сальвадор Арнита (1914—1984) и Юсеф Батрони. Центром арабской музыкальной культуры в Палестине накануне создания Государства Израиль был Бирзейтский колледж, где преподавал Арнита[12].
Музыка крестовых походов
В Средние века Святая земля стала ареной политических и военных конфликтов между арабами-мусульманами и европейцами-католиками, на некоторое время создавшими на её территории государства крестоносцев. К этому периоду относится создание музыкальных произведений в западноевропейской традиции, связанных с крестовыми походами. До настоящего времени эти произведения дошли в основном как часть репертуара трубадуров и труверов[13].
Одна из первых известных песен времён крестовых походов, «Jerusalem mirabilis», написана на латыни в лиможском монастыре Святого Марциала и содержится в сборнике, датируемом 1139 годом. Текст песни, написанной, по-видимому, к Первому крестовому походу в 1095 году, сродни проповеди и призывает к походу в Святую землю, где родился Иисус[14]:
Мы должны идти туда,
продать своё добро,
чтобы обрести Храм
и уничтожить сарацин.Оригинальный текст (лат.)Illic debemus pergere
nostros honores vendere
templum dei adquiere
Sarracenos destruere.
Среди других относительно ранних песен о крестовых походах — написанная неизвестным автором в 1146 году «Chevalier, mult estes guariz», содержащая призыв поддержать короля Людовика VII в организации Второго крестового похода и отомстить за потерянную в 1144 году Эдессу. В песне двенадцать коротких строк (по восемь слогов вместо обычных 10—11), которые завершает рефрен: «Что бояться ада тому, кто идёт за Людовиком? Его душа наверняка будет жить в раю с ангелами Господними». Большинство известных песен, посвящённых крестовым походам, однако, написаны позже, начиная с конца XII века[15]. Среди них выделяется песня Вальтера фон дер Фогельвейде «Allererst lebe ich mir werde», известная также как «Палестинская песня» (нем. Palästinalied). Эта песня — одно из немногих произведений фон дер Фогельвейде, для которых сохранилась нотная запись, — была, видимо, написана в 1224 или 1225 году, когда император Фридрих II Гогенштауфен собирал армию для очередного крестового похода, и представляет собой синтез традиционной трубадурской мелодии и григорианского гимна[16]. В песне говорится о том, что, хотя на Святую землю заявляют права и христиане, и иудеи, и мусульмане, именно христианское дело правое.
Помимо жанра песен-призывов и проповедей, получил распространение жанр любовной песни-прощания, примером которой может служить приписываемая Конону из Бетюна «He Amours! con dure departie», повествующая о том, как влюблённый разрывается между возлюбленной и обетом участвовать в крестовом походе[17]. Интересным образцом творчества труверов является также любовная песня, исполнявшаяся от имени девушки, возлюбленный которой отправился в крестовый поход[18]. Встречаются также песни, в том числе авторства того же Конона из Бетюна, выражающие критику власть имущих за их поведение, связанное с походами; так, в песне «Bien me deiisse targier» порицается Филипп II Август, собравший налог на крестовый поход, а потом истративший его на борьбу с королём Англии[19].
Хотя большинство известных песен, посвящённых крестовым походам, по-видимому, были написаны в Европе, встречаются и исключения. Известно, что трубадур Жофре Рюдель был участником Второго крестового похода, в ходе которого и скончался около 1147 года. Его песню «Lanquan li jorn», по мнению некоторых исследователей, использовал Вальтер фон дер Фогельвейде при написании своей «Палестинской песни»[20]. Другая известная песня, «En chantant veil mon duel faire», была написана крестоносцем Филиппом де Нантеем, попавшим в плен в Сирии в конце 1239 года. В песне оплакивается гибель двух других знатных крестоносцев, бросаются упрёки тамплиерам и госпитальерам, не пришедшим на помощь его отряду, и содержится просьба о выкупе. Ещё одна песня, по-видимому, написанная и исполненная в Палестине, «Nus ne porrois de mauvais raison», обращается к королю Людовику IX и другим крестоносцам, стоявшим лагерем в Акре, с мольбой не отказываться от начатого дела и не возвращаться домой[21].
Помимо непосредственного музыкального наследия государств крестоносцев, их возникновение и последующее падение привели к более глубокому соприкосновению западной и восточной культур. В частности, исламское влияние на европейскую культуру в этот период выражается в проникновении в католический мир некоторых форм стихосложения, а также распространении сначала в государствах крестоносцев, а затем и в Европе арабской военной музыки, исполняемой оркестрами, состоящими из ударных и духовых инструментов. Европейцы, вначале шокированные «шумом» военных оркестров, в итоге ввели их в обиход и усовершенствовали инструменты. В качестве примера можно привести сохранившиеся до наших дней фанфары, название которых, вероятно, представляет собой искажённое арабское «анфар» (трубы)[22].
Музыка еврейского ишува: с конца XIX века до Второй мировой войны
Новый этап музыкальной культуры на территории будущего Израиля начался в последние два десятилетия XIX века, когда в Палестину, в то время входившую в состав Османской империи, начали прибывать переселенцы-сионисты из Европы. В Палестине под влиянием идеологии сионизма начала формироваться новая, отличавшаяся от галутной, еврейская культура, объединявшая выходцев из разных стран рассеяния, центральными составляющими которой были литература на иврите и так называемые «песни Земли Израиля» (ивр. שירי ארץ ישראל). Песни Земли Израиля фактически представляли собой новые ивритские тексты, положенные на музыку популярных песен России и стран Восточной Европы. В этом же стиле сочинялись и новые песни. Такие песни обычно имели простую структуру, для них были характерны двудольный метр и часто минорная тональность. Традиционными инструментами при исполнении таких песен были гитара, аккордеон или фортепиано. Новые композиции постепенно начали включать ближневосточные музыкальные элементы, в первую очередь позаимствованные у йеменских евреев. Тексты песен часто были посвящены жизни в Палестине, а авторы новых песен использовали для них тексты ведущих поэтов, писавших на иврите, — таких как Бялик. Эта разновидность музыки получила широкое распространение в еврейских сельскохозяйственных поселениях в Палестине (прежде всего в кибуцах)[23]. Некоторые из этих песен сопровождались специально для них сочинёнными танцами. У истоков танцевального искусства в ишуве стоял Барух Агадати (Каушанский), в чьих произведениях, по наблюдению Йосси Тавора, «сверхсовременный кубизм причудливо сочетался с хасидской пляской и образом кочевника-бедуина». Агадати был автором танца «Хора», написанного по заказу театра «Оэль» в 1924 году и считающегося первым израильским народным танцем[24].
Среди наиболее популярных песен периода Первой алии были «Хушу, ахим, хушу» (ивр. חושו, אחים, חושו — «Спешите, братья, спешите») И. Пинеса на мелодию русской плясовой и «Ха-Тиква» (ивр. התקוה — «Надежда») на слова Нафтали Имбера и музыку Шмуэля Коэна, использовавшего молдавскую народную мелодию. «Ха-Тиква» после образования Государства Израиль стала национальным гимном. Первые полностью оригинальные песни появились в годы Второй алии. Среди них были «Мишмар ха-Ярден» (ивр. משמר הירדן — «Страж Иордана») А.-Ц. Идельсона на слова Имбера и «Аль сфат Киннерет» (ивр. על שפת כנרת — «На берегу Киннерета») Х. Карчевского на слова Я. Фихмана[1]. Отдельно можно отметить развёрнутую Идельсоном с 1910 по 1913 год масштабную работу по сбору народной еврейской музыки, результаты которой были позже опубликованы в десятитомной монографии «Сокровищница мелодий восточных евреев» (нем. Hebräisch-Orientalischer Melodienschatz)[25].
Параллельно с созданием нового песенного направления в Палестине начинают развиваться новые еврейские музыкальные организации. Уже в 1895 году в Ришон-ле-Ционе был создан первый любительский оркестр, состоявший в основном из исполнителей на духовых инструментах, а также двух-трёх скрипачей. Этот оркестр играл в том числе и на торжественной встрече вдохновителя светского сионизма Теодора Герцля, посетившего Ришон-ле-Цион в 1898 году, и на конференции сионистских лидеров в Зихрон-Яакове в 1904 году[26]. Примеру Ришон-Ле-Циона последовали Зихрон-Яаков и Петах-Тиква, где в начале XX века появились местные оркестры. В 1904 году в Яффе было основано музыкально-просветительское общество «Скрипка Сиона», филиал которого открылся в 1908 году в Иерусалиме. Общество на протяжении трёх лет спонсировало концерты по всей Палестине и поддерживало существование любительского оркестра из 15 человек в Иерусалиме[27].
Во втором десятилетии XX века Авраам-Цви Идельсон, уже создавший к этому времени в Иерусалиме ряд любительских взрослых и детских хоров, основал Институт еврейской музыки, а затем открытую для представителей всех религий музыкальную школу, первый публичный концерт учеников которой состоялся в марте 1919 года[28]. Ещё несколько музыкальных школ в это десятилетие открылись как в Иерусалиме, так и в Тель-Авиве («Консерватория Шуламит» в 1910 и «Бейт-левиим» в 1914 году) и в Хайфе. В конце Первой мировой войны в Эйн-Хароде, Тель-Авиве, Петах-Тикве и Ришон-ле-Ционе основаны еврейские народные хоры. С 1921 года в Тель-Авиве работал магазин фортепиано[1]. Другой музыкальный магазин, продающий доставленные из Европы ноты и инструменты, открыл в Яффе преподаватель Еврейской гимназии «Герцлия»[29]. Гимназия, основанная в 1905 году в Яффе и позже перенесённая в Тель-Авив, стала одним из центров еврейской музыкальной жизни в ишуве. Среди её преподавателей был композитор Ханина Карчевский, создавший в ней оркестр и хор, исполнявшие народные песни и классические произведения. Песня Карчевского «По бе-эрэц хэмдат авот» (ивр. פה בארץ חמדת אבות — «Здесь, в стране отцов желанной…») на слова его коллеги И. Душмана, написанная в 1912 году, стала гимном «Герцлии».
Ежегодные продажи пианино в Палестине (1928-1941) | ||||
---|---|---|---|---|
1928 | 119 | |||
1929 | 129 | |||
1930 | <div style="background:; width:Ошибка выражения: неожидаемый оператор /px; height:17px; overflow:hidden"> | N/A | ||
1931 | 67 | |||
1932 | 95 | |||
1933 | 216 | |||
1934 | 294 | |||
1935 | 372 | |||
1936 | 101 | |||
1937 | 148 | |||
1938 | 58 | |||
1939 | 54 | |||
1940 | 70 | |||
1941 | 21 | |||
источник: J. Hirschberg. Music in the Jewish Community of Palestine, 1880-1948. 1996, p. 114. |
Дальнейшее развитие музыкальная культура ишува получила в 1920-е и 1930-е годы, с прибытием Третьей и Четвёртой алии, в составе которых были музыканты и композиторы, получившие образование в Центральной и Западной Европе и знакомые с новейшими течениями в музыке[30]. В 1922 году в Иерусалиме была поставлена опера Идельсона «Ифтах», а уже на следующий год в Тель-Авиве сформировалась первая постоянная оперная труппа под руководством Мордехая Голинкина, функционировавшая до 1928 года. За время существования труппа поставила в переводе на иврит 20 опер, в том числе на библейские мотивы (в частности, «Самсона и Далилу» Сен-Санса) и на темы еврейской истории («Маккавеев» Антона Рубинштейна и «Жидовку» Галеви[31]). В 1926 году открыт Институт по распространению музыки, а в конце десятилетия в Палестине были организованы гастроли ведущих еврейских музыкантов мира — Яши Хейфеца, Бронислава Губермана, Артура Рубинштейна, Йоселе Розенблата[1]. Во второй половине 1930-х годов в Палестине работал иммигрировавший из Германии Стефан Вольпе — известный композитор-авангардист, чей стиль оказал влияние как на кибуцную музыку, так и на программу недавно открывшейся Иерусалимской консерватории. Однако трудный характер Вольпе вскоре привёл к трениям между ним и его коллегами по консерватории, и уже в 1939 году он уехал в США[32].
Приток в Палестину профессиональных музыкантов привёл к борьбе за немногочисленные рабочие места, и уже в середине 1920-х годов был сформирован Профсоюз работников искусства, объединивший более 60 музыкантов, включая примерно 20 % женщин. Профсоюз боролся за контракты для своих членов на участие в торжественных мероприятиях и за рабочие места в музыкальных коллективах театров и кафе. В определённый момент его руководство даже подало петицию, предлагавшую оповестить музыкантов в Польше (откуда шёл основной приток исполнителей в эти годы) о том, что в Палестине они не смогут найти работу, и тем самым предотвратить прибытие новых конкурентов. Такое предложение шло вразрез с идеологией сионизма и было отвергнуто, хотя в итоге был достигнут компромисс, предусматривавший ограничение на выдачу въездных виз музыкантам сроком на один год. Профсоюз также пытался воспрепятствовать демонстрации в палестинских кинотеатрах звуковых фильмов, которым больше не требовался аккомпаниатор; официальным предлогом было то, что фильмы на иностранных языках мешают укоренению иврита[33].
В 20-е годы в палестинских городах, в большей степени ориентированных на Запад, чем кибуцы и мошавы, пережили расцвет театры ревю и кабаре. Первым из популярных заведений массовой культуры в Тель-Авиве стал театр ревю «Ха-Кумкум» (ивр. הקומקום — «Чайник»), основанный в 1927 году репатриантами из Венгрии Артуром Кёстлером, Авигдором Хамеири и Робертом Донатом. Первая программа театра, где за основу были взяты интеллектуальные традиции будапештского театра кабаре, не принесла успеха, и организаторы переключились на модель варьете со слабосвязанными короткими скетчами и песнями более легкомысленного содержания. Часть номеров содержала сатиру на британские мандаторные власти и сионистское руководство, что в итоге привело к расколу в труппе и созданию конкурирующего театра «Ха-Матате» (ивр. המטאטא — «Метла»), проработавшего до 1952 года. С «Ха-Матате» сотрудничали в 30-е годы такие авторы, как Леа Гольдберг, Авраам Шлёнский и в особенности Натан Альтерман, а из композиторов — Нахум Нарди, Моше Виленский и Даниэль Самбурский. Ведущим исполнителем был популярный певец Йосеф Голанд. Помимо оригинальных произведений, репертуар театра содержал и адаптации — например, в 1935 году со сцены «Ха-Матате» прозвучала песня «Рина» (другое название — «Романс на скамейке»), представлявшая собой ивритскую адаптацию песни «Сердце» из кинофильма «Весёлые ребята»[34]. Популярная музыка в городах исполнялась также в кафе. Одним из первых заведений подобного рода, во многом определившим облик улицы Алленби — центральной улицы Тель-Авива, стало кафе «Ливанский снег». В кафе «Плиц» играл живой оркестр и выступали известные артисты кабаре. Кафе «Казино», открывшееся на набережной Тель-Авива в 1933 году, предоставляло верхний этаж в качестве танцплощадки, и в нём каждый вечер играли одновременно два оркестра — по одному на каждом этаже[35].
С 1927 года в Палестине предпринимаются попытки создания профессиональных оркестров — симфонических и камерных (в качестве примеров могут быть названы еврейско-английский Палестинский симфонический оркестр и чисто еврейское Палестинское филармоническое общество). Первый долгосрочный успех в этом направлении был достигнут, когда в 1936 году дал первый концерт Палестинский филармонический оркестр (в наше время Израильский филармонический оркестр), инициатором создания которого был переехавший в Палестину Бронислав Губерман. В составе оркестра были собраны сильные европейские исполнители-евреи, уволенные из германских и других европейских оркестров из-за роста национализма и антисемитизма[1]. Первым концертом нового оркестра дирижировал Артуро Тосканини[36], а в 1939 году две серии концертов провёл известный немецкий дирижёр, противник нацистского режима Герман Шерхен[37]. Репертуар оркестра в первое десятилетие его работы отражал вкусы его создателей и руководства: от 40 до 50 процентов произведений в нём составляли работы немецких и австрийских романтиков и Бетховена и ещё по 10-20 процентов — более ранняя классика и произведения французских и итальянских романтиков. Тем не менее, за десять лет оркестр исполнил 116 новых произведений палестинских авторов и около трёхсот произведений современных еврейских композиторов из Европы, в первую очередь Блоха[38]. В 1936 году при недавно открывшейся радиостанции «Коль Иерушалаим» (после основания государства — «Коль Исраэль») также был создан струнный квартет, позже расширенный до малого симфонического оркестра (в настоящее время — Иерусалимский симфонический оркестр радио и телевидения). Свой первый концерт этот оркестр дал в 1937 году под управлением дирижёра Михаэля Таубе[1].
Развивалась и песенная культура ишува, в которой сосуществовали восточноевропейская музыкальная традиция и музыкальное наследие восточных евреев. Композиторы из Центральной Европы, не связанные корнями с восточноевропейской музыкальной традицией, оказались более чуткими к местному колориту, и к концу 1930-х годов в ишуве сформировалась так называемая Восточно-средиземноморская музыкальная школа, представители которой использовали в своей работе как библейские сюжеты, так и арабскую музыкальную стилистику[39]. Яркой представительницей восточного стиля в музыке ишува была в 1930-е годы певица Браха Цфира, чей творческий почерк сформировался под влиянием композитора Нахума Нарди[1]. Во второй половине 1930-х годов иммигрировавший из Германии музыковед и лингвист Роберт Лахман подготовил для Палестинского радио цикл передач под названием «Восточная музыка», которые были посвящены как еврейской, так и арабской (христианской и мусульманской) музыке Палестины, образцы которой Лахман собирал с 1935 года[40].
Среди авторов песен 20-х годов были композиторы Иммануэль Амиран (Пугачёв), Иммануэль Замир и Йедидья Адмон. В 1930-е годы большую популярность в ишуве приобрели песни Даниэля Сабурского на слова Натана Альтермана из снятого при поддержке Еврейского национального фонда фильма «К новой жизни». Одним из популярных жанров были «календарные» песни, приуроченные к определённым сезонам и праздникам и адресованные прежде всего детям и молодёжи. С 1924 года в Палестине работал композитор Йоэль Энгель, приехавший из Советского Союза. Энгель писал театральную музыку и песни (особенно популярными были его песни «Агванийот» (ивр. עגבניות — «Помидоры») и «Нуми, нуми, ялдати» (ивр. נומי נומי ילדתי — «Спи, спи, доченька»)), руководил вокальными и инструментальными коллективами. Энгель скончался в 1927 году[1]. Композитор Мордехай Зеира (Дмитрий Гребень) репатриировался с Третьей алиёй из Киева. Первой известной песней этого автора стала «Шир ха-Решет» (ивр. שיר הרשת — «Песня сети») об электростанции на реке Иордан. Интересно, что основной работой этого автора оставалась канцелярская должность в Палестинской электрической компании, а музыкальной деятельностью он занимался в свободное время. Популярность песен Земли Израиля не в последнюю очередь была связана с распространением в кибуцах, а позже, уже в 1970-е годы, и среди горожан одной из форм досуга — коллективного или хорового пения, «шира бэ-цибур» (ивр. שירה בציבור)[41].
В 1933 году вышли первые музыкальные записи фабрики «Ахва», открывшейся на окраине Тель-Авива. Пластинки выпускались из покрытого шеллаком картона и быстро приходили в негодность, но тем не менее «Ахва» выпустила ряд дисков таких исполнителей, как Йосеф Голанд и Браха Цфира[42].
Накануне создания Государства Израиль и в первые десятилетия независимости
Музыкальные организации продолжали возникать в Палестине и в годы Второй мировой войны, и в послевоенный период, напрямую предшествующий созданию Государства Израиль, несмотря на сложную внутриполитическую обстановку, а затем и полноценные боевые действия (в период гражданской войны в Палестине, когда дороги обстреливались и перекрывались арабскими отрядами, Палестинский филармонический оркестр передвигался от одного населённого пункта к другому на бронированных автобусах[43]). В 1942 году основана Тель-Авивская камерная капелла (в настоящее время Тель-Авивский филармонический хор), а в 1947 году — оперный театр в Тель-Авиве, просуществовавший до 1982 года[1]. В том же году начала выпуск грамзаписей фирма «Хед Арци». К 1952 году её продукция включала синглы таких популярных исполнителей, как Яффа Яркони, Шошана Дамари, Исраэль Ицхаки, Шимшон Бар-Ной и Фредди Дура, а также канторское пение и арабскую музыку (в исполнении египетской певицы Лайлы Мурад). «Хед Арци» оставалась лидером израильской звукозаписи и в 1960-е годы[44]. При Еврейском университете в Иерусалиме был открыт Институт еврейской музыки, руководительницей которого стала Эдит Герзон-Киви; начало работу музыкальное издательство «Сифрия мусикалит» (ивр. ספריה מוסיקלית — «Музыкальная библиотека»). После основания государства и создания Армии обороны Израиля был организован оркестр АОИ, а также военные музыкальные ансамбли. В 1940-е годы прошли первые песенные фестивали — в Гиват-ха-Шлоша (1942 год) и в Эйн-Хароде (в 1944 и 1947 годах); в 1950-е годы эта традиция была продолжена, когда в 1952, 1953 и 1955 годах прошёл хоровой фестиваль «Зимрия»[1]; к началу 60-х годов этот фестиваль, к этому времени проводящийся раз в три года, приобрёл статус международного, собирая участников из более чем двадцати стран. С 1943 года проходит фестиваль камерной музыки в кибуце Эйн-Гев, программа которого на более поздних этапах была расширена, включая в себя, в частности, балет и музыкальный фольклор, а сам фестиваль получил статус международного. В 1944 году прошёл первый фестиваль народного танца в кибуце Далия, в котором участвовали 200 танцоров; этот фестиваль проводился ещё пять раз — в последний раз в 1968 году[45]. В первое десятилетие после основания государства начал работу Хайфский симфонический оркестр, а несколько позже — Израильский камерный оркестр и беэр-шевская «Симфониетта»[1].
Начиная с 1938 года в Палестине, а затем в Израиле работал композитор, музыковед и виолончелист Иоахим Стучевский, параллельно с творчеством исполнявший обязанности инспектора Национального Совета по делам музыкального образования[46]. Композитор Марк Лаври, новатор музыкального искусства в Палестине, в 1937 году создал одно из первых в ишуве программных симфонических произведений — поэму «Эмек» (ивр. עמק — «Долина»), а в 1945 году — первую оперу на израильский сюжет, «Дан ха-Шомер» (ивр. דן השומר — «Охранник Дан»). Начиная со второй половины 1940-х годов наступает плодотворный творческий период в карьере Йозефа Таля, за десять лет до этого репатриировавшегося из Германии. Таль — автор симфоний, концертов для оркестра, хореографической поэмы «Эксодус» (1947), кантаты «Радость матери» (1949). Он же стал пионером электронной музыки в Израиле, создав в 1960 году поэму «Исход из Египта». На 50-е годы приходится зенит творчества Абеля Эрлиха, одного из наиболее плодовитых композиторов Израиля, в общей сложности создавшего около 2500 произведений[47]; в 1953 году вышло его самое известное произведение — скрипичная пьеса «Башрав» (ивр. בשרב — «В зной»). Из других ведущих авторов, работавших в этот период, можно назвать писателя и композитора Макса Брода; композитора и дирижёра Пауля Бен-Хаима, бывшего одним из самых ярких представителей восточно-средиземноморской школы, что особенно проявлялось в его поздних произведениях — таких как Третья симфония и «Гимн из пустыни»; альтиста Эдена Партоша, позже ставшего директором иерусалимской Академии музыки и танца имени Рубина; и Мордехая Сетера (Староминского[48]) — автора монументальной оратории для чтеца, трёх хоров и симфонического оркестра «Тиккун Хацот» (ивр. תקון חצות — «Полуночное бдение»)[1].
Наиболее популярны в Израиле были композиторы-песенники, такие как Саша Аргов и Моше Виленский, начинавшие с сочинения песен для армейских ансамблей, а впоследствии писавшие музыку для кино, театра и эстрады (в частности, постоянной исполнительницей песен Виленского была Шошана Дамари), а также Наоми Шемер — автор песни «Золотой Иерусалим», написанной накануне Шестидневной войны[1].
Годы перед созданием Государства Израиль и первые десятилетия после его создания характеризуются высоким уровнем национального самосознания среди составлявших большинство его населения евреев. Профессор Иерусалимского университета Иехоаш Гиршберг различает «коллективистский», «индивидуалистический» и «народный» национализм как разные ветви господствующей идеологии. Приверженцы первого, принципы которого сформировал Александр Урия Боскович — один из лидеров восточно-средиземноморской школы и автор «Семитской сюиты», полагали, что израильская музыка должна принципиально отличаться от музыки галута, отказываясь от европейских традиций и смыкаясь с арабскими и левантийскими музыкальными традициями. С точки зрения носителей этих взглядов, возвращение евреев в Землю Израильскую обусловлено исторически, и композитор должен поставить свой талант на службу делу возрождения нации, как народный представитель. Сторонники индивидуалистических взглядов, такие как Йозеф Таль и автор симфонических вариаций «Двенадцать колен Израилевых» Эрих Вальтер Штернберг, полагали, что единственный, перед кем несёт ответственность композитор, — это он сам, и никакие конкретные традиции не должны сковывать его творчества. Наконец, представители народного национализма (в том числе Марк Лаври) естественным образом стремились к упрощению музыкального языка и подстраивались под часто непритязательные вкусы аудитории. Все эти авторы были иммигрантами, причём большинство из них не собирались ехать в Палестину до начала гонений на евреев в Европе; когда же они туда попали, оказалось, что от них ожидается, что они станут создателями принципиально новой национальной культуры. Напротив, израильские композиторы второго поколения уже были уроженцами ишува или репатриировались ещё детьми. Творчество композиторов этого и последующих поколений впитало космополитичные настроения, характерные для западной послевоенной культуры, а сами они отвергли поиск уникального израильского стиля как провинциальный[32]. Тем не менее, и в 1960-е годы, и позже в Израиле продолжаются поиски синтеза европейской и арабской музыки.