Увертюра

Эта статья — о музыкальном термине. О стихотворении Северянина см. Ананасы в шампанском.

Увертю́ра (фр. ouverture от лат. apertura «открытие; начало») — развёрнутая пьеса, инструментальное вступление к театральному спектаклю, чаще музыкальному (опере, балету, оперетте), но иногда и к драматическому, а также к вокально-инструментальным произведениям — кантатам и ораториям или к инструментальным пьесам сюитного типа. Начиная с XX века такого рода музыкальные вступления нередко предваряют и кинофильмы^[1].

Особой разновидностью увертюры является жанр симфонической музыки, появившийся в XIX веке, — концертная пьеса, исторически также связанная с музыкальным театром^[1].

История термина

Термин «увертюра» утвердился во второй половине XVII века во Франции, но повсеместное распространение получил далеко не сразу. Уже в самых ранних операх присутствовали инструментальные эпизоды: вступления к каждому акту, звукоизобразительные картины, развернутые танцевальные интермедии; со временем инструментальные эпизоды, вынесенные за рамки спектакля, превратились в относительно развитое и завершённое произведение, предваряющее действие^[2], но первоначально за ним закрепилось название «симфония»^[3]. В некоторых странах оно сохранялось вплоть до конца XVIII века: ещё В. А. Моцарт в 1791 году называл «симфонией» увертюру к своей «Волшебной флейте»^[4], а в итальянском языке изначальный термин использовался даже в XX веке^[5].

История оперной увертюры

Первой увертюрой принято считать токкату в опере Клаудио Монтеверди «Орфей», написанной в 1607 году. Фанфарная музыка этой токкаты переносила в оперу давно сложившуюся в драматическом театре традицию начинать представление призывными фанфарами^[1]. В Италии в XVII веке вошло в обычай начинать оперу небольшой по объёму канцоной или синфонией — таким образом начала складываться увертюра итальянского типа^[6].

Французская увертюра

В XVII веке в западноевропейской музыке сложились два типа оперных увертюр. Венецианская состояла из двух частей — медленной, торжественной и быстрой, фугированной; этот тип увертюры впоследствии получил развитие во французской опере, её классические образцы, и уже трёхчастные (крайние части в медленном движении, средняя — в быстром), создал Ж.-Б. Люлли^[1][3]. Его современники, в основном взяв форму Люлли за основу, достаточно быстро начали с ней экспериментировать: так, в опере Антонио Чести «Золотое яблоко» (1666) фугированной части предшествуют две медленных, а в увертюре ко второму действию оперы Камбера «Помона» (1671) вступительное адажио из увертюры к первому действию заменено на ещё одно аллегро^[5]. В первой половине XVIII века «французские» увертюры встречались по всей Европе, кроме Италии, в том числе в сочинениях немецких композиторов — И. С. Баха, Г. Ф. Генделя, Г. Ф. Телемана, не только в операх, кантатах и ораториях, но и в инструментальных сюитах; увертюрой при этом иногда назывался весь сюитный цикл^[1].

Двухчастная форма под названием Ouverture в балете известна с 1640 года^[7]. Она представляет собой противопоставление двух старинных танцев, отличающихся друг от друга по характеру и довольно часто исполнявшихся друг за другом: паваны (медленного вступления) и гальярды (быстрого движения), символически увертюра представляла церемониал выхода монарха со свитой^[8]. Её вступление (в темпе адажио или состенуто и в размере 2/2 или 4/4) подобно помпезному, торжественному маршу, которому противостоит оживлённое фугированное завершение, часто в темпе аллегро и размере 6/8. Ж.-Б. Люлли, будучи придворным композитором Людовика XIV, сочинял музыку для придворных балетов (фр. ballet de cour), в которых порой принимал участие сам король. Специально для этого жанра он разработал специальный торжественный и пышный вступительный музыкальный номер, в котором упорядочивалось и формализовалось типичное для более ранних танцевальных вечеров чередование быстрых и медленных частей. После поиска формы в балетах 1657—1659 годов («Болезненная любовь», «Альцидиана», «Шутка»), в 1660 году Люлли представил свою увертюру в законченном виде в балете «Ксеркс»^[5]. Увертюра часто сопровождалась серией танцевальных мелодий перед поднятием занавеса и часто исполнялась и после пролога, чтобы предварить собственно действие — например, увертюра начинает и завершает пролог оперы Люлли «Тесей». У Люлли встречаются и медленные заключения увертюры: две части, выдержанные в «торжественном» духе, разделены между собой второй оживлённой^[9][10]. При этом медленные части увертюры написаны для пяти голосов — возможно, здесь сказалось влияние мадригальной музыки — с увеличенными наполовину длительностями. Завершающая медленная часть у Люлли чаще отличается от первой^[11]. Часто, отказываясь от третьей части увертюры, композитор развивал её темы, доводя их до кульминации, непосредственно в первой сцене оперы^[5].

Французская увертюра использовалась в английской опере, например в «Дидоне и Энее» Генри Перселла. Французскому стиль увертюры встречается в произведениях композиторов позднего барокко, таких как Иоганн Себастьян Бах, Георг Фридрих Гендель и Георг Филипп Телеман. Этот стиль чаще всего используется в прелюдиях к сюитам и встречается в вокальных произведениях, таких как кантаты, например, в первом припеве кантаты Баха Nun komm, der Heiden Heiland, BWV 61. Гендель также использует французскую увертюру, например, в «Юлии Цезаре»^[12].

Значительный вклад в развитие французской увертюры внёс Жан-Филипп Рамо. В его первой музыкальной трагедии «Ипполит и Арисия», написанной для Королевской оперы, музыка увертюры образно связывается с содержанием самого произведения. При сохранении чередования частей, введённого Люлли, увертюра «Ипполита и Арисии» отражала конфликт двух главных героев драмы: Федры и Ипполита^[13]. При этом Рамо, в отличие от предшественников, не считал себя обязанным начинать с медленной части и продолжать быстрой, а выстраивал их очерёдность в соответствии с драматургией пьес. В частности, в опере «Зороастр» увертюра состоит из трёх частей: Allegro tempestoso, Andante tranquillo и Allegro, что, согласно композитору, отражает соответственно картину варварской мощи Аримана, стенания угнетаемых им людей и блаженство царства духа Зороастра^[5].

Начиная с Рамо, отхождение от канона французской увертюры стало повсеместным^[5]. В середине XVIII века французский тип увертюры уже считался не отвечавшим запросам времени, а итальянская увертюра захватила первенство^[14], получив развитие в произведениях таких композиторов, как Гендель, Хассе, Галуппи и Йоммелли^[15].

Неаполитанская увертюра

Неаполитанский тип увертюры, введённый Алессандро Скарлатти в 1681 году, состоял из трёх частей: 1-я и 3-я писались быстром темпе (аллегро), 2-я — в медленном (адажио или анданте). Именно эта форма, заимствованная у скрипичной сонаты и получившая название «итальянской», постепенно стала доминирующей^[1][3].

Функции оперной увертюры уже в первой половине XVIII века вызывали споры; не всех устраивал её преимущественно развлекательный характер (исполняли увертюру обычно в то время, когда публика ещё только заполняла зрительный зал). Требование идейной и музыкально-образной связи увертюры с самой оперой, выдвинутое авторитетными теоретиками И. Маттезоном, И. А. Шайбе и Ф. Альгаротти, некоторым композиторам, в том числе Г. Ф. Генделю и Ж. Ф. Рамо, в той или иной мере удалось осуществить. Но настоящий перелом наступил во второй половине столетия^[1].

Реформа Глюка

Кристоф Виллибальд Глюк, портрет работы Ж. Дюплесси

Симфония, развившаяся из оперной увертюры неаполитанского типа, во второй половине XVIII века уже сама оказывала влияние на музыкальный театр; сонатно-симфонический принцип развития, утвердившийся в мангеймской симфонии, в оперу впервые перенёс К. В. Глюк, считавший, что увертюра должна быть «вступительным обзором содержания» оперы^[1]. В сонатной форме, с её тремя основными разделами — экспозицией, разработкой и репризой, воплотилась художественная логика классической драмы: завязка, развитие действия и развязка^[16][17], — именно в такой форме Глюк представил в увертюре содержание своей оперы «Альцеста», написанной в 1767 году^[18].

В реформаторских операх Глюка циклическая (трёхчастная) форма уступила место одночастной увертюре, призванной передать характер основного конфликта драмы и её господствующий тон; иногда увертюру предваряло короткое медленное вступление. Эта форма была воспринята и последователями Глюка — Антонио Сальери и Луиджи Керубини^[1]. Уже в конце XVIII века в увертюре иногда использовались музыкальные темы самой оперы, как, например, в «Ифигении в Авлиде» Глюка, «Похищении из сераля» и «Дон Жуане» В. А. Моцарта; но широкое распространение этот принцип получил лишь в XIX веке^[1].

Ученик Сальери и последователь Глюка Л. ван Бетховен усилил тематическую связь увертюры с музыкой оперы в своём «Фиделио», — таковы его «Леонора № 2» и «Леонора № 3»; тому же принципу программной, по сути, увертюры он следовал и в музыке к театральным постановкам (увертюры «Кориолан» и «Эгмонт»)^[19].

Оперная увертюра в XIX веке

Опыт Бетховена получил своё дальнейшее развитие в творчестве немецких романтиков, которые не просто насыщали увертюру тематизмом оперы, но и отбирали для неё наиболее важные музыкальные образы, у Р. Вагнера и его последователей, в том числе у Н. А. Римского-Корсакова, — лейтмотивы. Порою композиторы стремились привести симфоническое развитие увертюры в соответствие с развёртыванием оперного сюжета, и тогда она превращалась в относительно самостоятельную «инструментальную драму», как увертюры к «Вольному стрелку» К. М. Вебера, «Летучему голландцу» или «Тангейзеру» Р. Вагнера^[19].

При этом итальянские композиторы, как правило, отдавали предпочтение старому типу увертюры, порою до такой степени не связанной ни с музыкальным тематизмом, ни с сюжетом, что Дж Россини мог в одной своей опере использовать увертюру, сочинённую для другой, как это было, например, с «Севильским цирюльником»^[20][19]. Хотя и здесь бывали исключения, такие как увертюры к операм «Вильгельм Телль» Россини или «Сила судьбы» Дж. Верди, с образцовым вагнеровским лейтмотивом^[19].

Но уже во второй половине столетия в увертюре идею симфонического пересказа содержания оперы постепенно вытесняло стремление подготовить слушателя к её восприятию; даже Р. Вагнер в конце концов отказался от развёрнутой программной увертюры. На смену ей пришло более лаконичное и уже не основанное на сонатных принципах вступление, связанное, как, например, в «Лоэнгрине» Р. Вагнера или «Евгении Онегине» П. И. Чайковского, с образом лишь одного из персонажей оперы и выдержанное, соответственно, в одном характере^[19]. Такие вступительные части, обычные в том числе и в операх Дж. Верди, уже и назывались не увертюрами, а вступлениями, интродукциями или прелюдиями. Аналогичное явление наблюдалось и в балете, и в оперетте^[19].

Если в конце XIX века с новой формой вступления ещё соперничали увертюры, выдержанные в сонатной форме, то в XX столетии последние встречались уже крайне редко^[21].

Концертная увертюра

Оперные увертюры, которые в то время ещё чаще называли «симфониями», на рубеже XVII и XVIII веков нередко исполнялись и вне музыкального театра, в концертах, что способствовало их превращению, уже в первой трети XVIII века (около 1730 года), в самостоятельный вид оркестровой музыки — симфонию в современном понимании^[22]. Терминологическая неопределённость сказывалась и в распространении названия «увертюра» на целые произведения в жанре сюиты — в частности, в Англии это происходило с сюитами Й. Гайдна^[5].

Увертюра как жанр симфонической музыки получила распространение в эпоху романтизма и своим возникновением была обязана эволюции оперной увертюры — тенденции насыщения инструментального вступления тематизмом оперы, превращения его в программное симфоническое произведение^[23][19].

Концертная увертюра — всегда сочинение программное. Ещё на рубеже XVIII и XIX веков появились увертюры прикладного характера — «праздничные», «торжественные», «юбилейные» и «приветственные», приуроченные к конкретному торжеству. В России увертюры Дмитрия Бортнянского, Евстигнея Фомина, Василия Пашкевича, Осипа Козловского стали важнейшим источником симфонической музыки^[19].

В увертюрах прикладного характера использовался простейший — обобщённый, внесюжетный — тип программы, выраженной в названии. Встречался он и во многих сочинениях, не подразумевавших прикладную функцию, — например, в увертюрах Феликса Мендельсона «Гебриды» и «Морская тишь и счастливое плавание», в Трагической увертюре Иоганнеса Брамса, В эпоху романтизма широкое распространение получили симфонические произведения, в том числе и увертюры, с обобщенно-сюжетным и последовательно-сюжетным (отличающимся большей сюжетной конкретизацией) типом программы. Таковы, например, увертюры Гектора Берлиоза («Уэверли», «Король Лир», «Роб Рой» и другие), «Манфред» Роберта Шумана, «1812 год» П. И. Чайковского^[19][24]. В свою «Бурю» Берлиоз включил хор, но здесь, как и в увертюрах-фантазиях Чайковского «Гамлет» и «Ромео и Джульетта», концертная увертюра уже перерастала в другой любимый романтиками жанр — симфоническую поэму^[21].

В XX веке концертные увертюры сочиняли значительно реже; одна из наиболее известных — Праздничная увертюра Дмитрия Шостаковича^[25].