Миланский эдикт

Мила́нский эди́кт (лат. Edictum Mediolanense) — принятое в историографии на­зва­ние совместного ре­ше­ния римских императоров Константина и Лициния, при­ня­то­го ими в феврале 313 года при встрече в Медиолане (Милане), окон­ча­тель­но отменявшего ог­ра­ни­че­ния на от­прав­ле­ние хри­сти­ан­ско­го бо­го­слу­же­ния в империи^[1]. Считается переломным моментом на пути превращения христианства в официальную религию империи.

Миланский эдикт
лат. Edictum Mediolanense
Вид	рескрипт и эдикт
Государство	Древний Рим
Принятие	римские императоры Константин Великий и Лициний
Вступление в силу	313
Первая публикация	июнь 313
Текст в Викитеке

Предыстория

К началу IV века христианскую религию исповедовал каждый десятый житель Римской империи, то есть в общей сложности не менее 6 млн человек^[2].

Миланский эдикт стал логическим продолжением Сердикийского эдикта о веротерпимости, данного императором Галерием 30 апреля 311 года. Сердикийский эдикт легализовал христианство и разрешал отправление обрядов при условии, что христиане будут молиться о благополучии государства и императора. При этом эдикт 311 года не давал христианам того, что они просили, в целом, не сыграв той роли, которую ему на словах приписывал Галерий. В частности, христианам не были возвращены изъятые при Диоклетиане культовые сооружения (храмы, кладбища, памятники) и иное имущество. Не были также оговорены компенсации за уничтоженные памятники, храмы, драгоценности и др.

Миланский эдикт пошёл намного дальше. Он был направлен всем главам провинциальных администраций империи. Евсевий Кесарийский пишет: «…Константин и с ним Лициний, ещё не впавший в безумие, впоследствии им овладевшее, почитая Бога дарователем всех ниспосланных им благ, единодушно издали закон, для христиан совершенно превосходный. Они послали его Максимину, который ещё правил на Востоке и заискивал перед ними»^[3].

Содержание

Оригинальный текст эдикта не сохранился, но он цитируется Лактанцием в его труде «О смертях гонителей». Кроме текста на латинском, который приводит Лактанций, сохранился перевод на греческий, сделанный с латинского до 325 года. Этот перевод Миланского эдикта приводит Евсевий Памфил в своей книге. Данные два текста, на латинском и на древнегреческом, отличаются тем, что в латинском тексте отсутствует вступительная часть:

«С давних пор, считая, что не следует стеснять свободу богопочитания, но, напротив, надо предоставлять уму и воле каждого заниматься Божественными предметами по собственному выбору, мы издали повеление как всем другим, так и христианам хранить свою веру и свое богопочитание. Но так как в указе, содержавшем это разрешение, были упомянуты неопределенно многие и различные вероисповедания, то, возможно, некоторые вскоре лишились возможности хранить свою веру.» (греч. Ἤδη μὲν πάλαι σκοποῦντες τὴν ἐλευθερίαν τῆς θρῃσκείας οὐκ ἀρνητέαν εἶναι, ἀλλ᾿ ἑνὸς ἑκάστου τῇ διανοίᾳ καὶ τῇ βουλήσει ἐξουσίαν δοτέον τοῦ τὰ θεῖα πράγματα τημελεῖν κατὰ τὴν αὐτοῦ προαίρεσιν ἕκαστον, κεκελεύκειμεν τοῖς τε Χριστιανοῖς τῆς αἱρέσεως καὶ τῆς θρῃσκείας τῆς ἑαυτῶν τὴν πίστιν φυλάττειν· ἀλλ᾿ ἐπειδὴ πολλαὶ καὶ διάφοροι αἱρέσεις ἐν ἐκείνῃ τῇ ἀντιγραφῇ, ἐν ᾗ τοῖς αὐτοῖς συνεχω- ρήθη ἡ τοιαύτη ἐξουσία, ἐδόκουν προστεθεῖσθαι σαφῶς, τυχὸν ἴσως τινὲς αὐτῶν μετ᾿ ὀλίγον ἀπὸ τῆς τοιαύτης παραφυλάξεως ἀπεκρούοντο)

В соответствии с Миланским эдиктом все религии уравнивались в правах, таким образом, традиционное римское язычество теряло роль официальной религии. Эдикт особенно выделял христиан и предусматривал возвращение христианам и христианским общинам всей собственности, которая была у них отнята во время гонений. Эдикт также предусматривал компенсацию из казны тем, кто вступил во владение собственностью, ранее принадлежавшей христианам, и был вынужден вернуть эту собственность прежним владельцам^[4].

Традиционно считалось, что Миланский эдикт провозгласил христианство единственной религией империи. По более современному мнению, эта точка зрения не находит подтверждения как в сохранившихся пересказах эдикта, так и в обстоятельствах его составления^[5]. Так, В. В. Болотов отмечает, что «эдикт дал свободу всему населению империи держаться своей религии, при этом не стеснил привилегии язычников и открыл возможность перехода не только в христианство, но и в другие, языческие культы»^[6].