Артамонов, Михаил Илларионович

В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Артамонов; Артамонов, Михаил.

Михаи́л Илларио́нович Артамо́нов (23 ноября [5 декабря] 1898, дер. Выголово, Тверская губерния — 31 июля 1972, Ленинград) — русский советский археолог и историк, педагог и музейный работник; специалист по истории и культуре хазар, скифов и ранних славян; основатель советской школы хазароведения. Доктор исторических наук (1941), директор Эрмитажа (1951—1964), и. о. ректора Ленинградского государственного университета (1950).

Михаил Артамонов
Артамонов в студенческие годы
Имя при рождении	Михаил Илларионович Балякин[1]
Дата рождения	23 ноября (5 декабря) 1898
Место рождения	Выголово, Весьегонский уезд, Тверская губерния, Российская империя
Дата смерти	31 июля 1972(1972-07-31)[2] (73 года)
Место смерти	Ленинград, РСФСР, СССР
Страна	Российская империя  РСФСР  СССР
Род деятельности	археолог, историк
Научная сфера	археология[3], история и искусствоведение[3]
Место работы	ЛГУ, Эрмитаж
Альма-матер	ЛГУ
Учёная степень	доктор исторических наук
Учёное звание	иностранный член ПАН
Научный руководитель	Н. П. Сычёв, А. А. Миллер[4]
Ученики	А. В. Гадло, Л. Н. Гумилёв, Л. С. Клейн, И. И. Ляпушкин, С. А. Плетнёва, А. Д. Столяр, М. Б. Щукин
Известен как	директор Института истории материальной культуры (1937—1943), директор Государственного Эрмитажа (1951—1964)
Награды и премии
Медиафайлы на Викискладе

Биография

Выходец из крестьянской семьи, в возрасте девяти лет перебрался с родителями в Петербург. В 1913 году окончил вечернее Городское четырёхклассное училище. До Октябрьской революции служил конторщиком в Санкт-Петербургском обществе страхований и счетоводом в Обществе заводчиков и фабрикантов. В 1914—1916 годах обучался на вечерних Общеобразовательных курсах, мечтал о поступлении в Академию художеств, учился живописи у К. С. Петрова-Водкина. В начале 1917 года был призван в армию. С энтузиазмом встретил Февральскую революцию. В апреле 1917 года избран членом дивизионного Совета солдатских депутатов (в его состав входил также Н. И. Ежов^[5]), вскоре добровольцем ушёл на фронт. Участвовал в боях на Западной Двине.

В декабре 1917 года Артамонов демобилизовался, будучи отозван в Петроград на работу в национализированном Международном банке. В это время он вращался в литературно-поэтических кругах, писал стихи, печатался, издавал журнал «Джек». С лета 1918 года и до конца 1920 года служил в Красном Холме в органах народного образования (преподаватель, заведующий школы). Участвовал в этнологической экспедиции под руководством Д. А. Золотарёва, под влиянием которого увлёкся древнерусским искусством^[6]. В 1921 году поступил одновременно во ВХУТЕМАС и Петроградский археологический институт. Из первого заведения впоследствии ушёл^[7]. В 1923 году по поручению Н. Я. Марра занялся исследованиями архаичного гончарного ремесла Тверской губернии, стал приятелем председателя местного губисполкома А. А. Жданова^[8].

В 1924 году окончил отделение археологии и истории искусств Ленинградского университета (бывший археологический институт), где преподавали А. А. Спицын, А. А. Миллер, Н. П. Сычёв. После окончания университета остался младшим ассистентом археологического кабинета. В 1925 году поступил в аспирантуру ГАИМК^[9].

Саркел

В 1926—1927 годах М. И. Артамонов в составе Северо-Кавказской экспедиции ГАИМК занимался изучением памятников Подонья: провёл раскопки пещеры близ Кобякова городища, составил план городища у хутора Попова и т. д. К лету 1928 года он закончил написание работы о средневековых поселениях Нижнего Дона^[10]. Параллельно в 1927—1929 годах Артамонов готовил монографию, посвящённую Нередицкой росписи^[11]. В 1929 году он обследовал побережье Азовского моря^[12][13] и провёл разведки на Нижнем Дону^[14], в 1930 году участвовал в иследованиях древностей Таманского полуострова^[15]. В 1930—1932 годах совместно с М. П. Грязновым, В. В. Гольмстен и Г. П. Сосновским изучал историю кочевого скотоводства^[9][16]. В то время Артамонов характеризовался как учёный, «в значительной мере овладевший буржуазной методологией и пытающийся ныне переключиться на рельсы марксистско-ленинской методологии»^[17].

М. И. Артамонов доказал тождество Левобережного Цимлянского городища и известного по письменным источникам города Саркела; в 1934—1936 годах провёл его раскопки. В 1934 году за статью «Совместные погребения в курганах со скорченными и окрашенными костяками» М. И. Артамонову без защиты диссертации была присвоена степень кандидата исторических наук^[14]. С 1935 года — профессор.

В Институте истории материальной культуры

В 1937 году М. И. Артамонов возглавил сектор дофеодальной Европы в Институте истории материальной культуры АН СССР. В 1939 году коллектив института единогласно потребовал освободить от должности^[18] не справлявшегося со своими обязанностями прежнего директора — академика И. А. Орбели, и на его место был назначен Артамонов (в то время только кандидат наук и беспартийный, в ВКП(б) вступил лишь в 1940 году). При Артамонове институт превратился в мощный научный центр. Пристальное внимание уделялось публикации результатов полевых исследований. Были основаны серии сборников «Краткие сообщения ИИМК» и «Материалы и исследования по археологии СССР», также директор института редактировал ежегодник «Советская археология». 25 июня 1941 года Артамонов защитил докторскую диссертацию на тему «Скифы. Очерки по истории Северного Причерноморья».

В ноябре 1941 года Артамонов покинул осаждённый Ленинград с частью сотрудников института, что было неоднозначно воспринято оставшимися — за время блокады умерло 28 из них. После недолгого пребывания в Казани и Свердловске он возглавил Елабужскую группу ИИМК, а уже в 1943 году покинул пост директора института (оставшись в его штате). После этого руководство ИИМК сосредоточилось в Москве, новым директором стал академик Б. Д. Греков^[19][20].

В ЛГУ

М. И. Артамонов среди преподавателей и выпускников ЛГУ (1948)

С 1946 года М. И. Артамонов временно исполнял обязанности заведующего, а в феврале 1949 года стал заведующим кафедрой археологии ЛГУ. Некоторое время занимал пост проректора по учебной работе, с января по май 1950 года исполнял обязанности ректора. В 1949—1951 годах возглавлял беспрецедентную по размаху Волго-Донскую новостроечную экспедицию, обследовавшую район, которому предстояло уйти на дно Цимлянского водохранилища. Роль заместителя начальника экспедиции выполняла жена Михаила Илларионовича — Ольга Антоновна Артамонова-Полтавцева (1897—1971). С. А. Плетнёва вспоминала^[21]:

В Москве на кафедре А. В. Арциховский заявлял во всеуслышание, что археология не женская наука и ни разу не удосужился поговорить со мной (его дипломницей). Б. А. Рыбаков за весь первый год аспирантуры не нашел времени поинтересоваться, чем же я занимаюсь и как живу. Надо сказать, что это пренебрежение почти убедило меня в моей научной несостоятельности или, во всяком случае, ущербности. Здесь, в экспедиции, Артамоновы всегда выслушивали мнение самого молоденького студента и относились к нему с серьезным вниманием.

Д. Г. Савинов так вспоминал о своём знакомстве с Артамоновым^[22]:

Моё первое впечатление от Артамонова было совершенно фантастическим, потому что это где-то 1961-й год, — только что появились болоньевые югославские плащи, шикарные, — и он в таком ходил. И вот на фоне нашего истфака <…> (У нас там была военная кафедра, поэтому одна из стен была сплошь в портретах маршалов, всюду висели таблички «Курить нельзя!»… там — нельзя, то — нельзя, это — нельзя…) [...] И вот я попадаю в эту казарму, обстановку истфака, а истфак — центральное идеологическое учреждение — история партии, всё это — у нас на факультете. И вот у меня сомнения, скажем так: «А правильно ли я делаю?» Стою, жду Артамонова, а кругом маршалы висят. Приходит Артамонов, который снова меняет все мои впечатления. Потрясающей красоты человек, с большой седой гривой, седой, причём, до зелени, в огромных роговых очках. Такой капиталистический совершенно, то есть на фоне этих всех проборов и мундиров, такой свободный, огромный, в плаще с поднятым воротником, с сигаретой в зубах. — «Ну, что тут у вас делается?»

Директор Эрмитажа

В августе 1951 года Артамонов, бывший в то время на базе Волго-Донской экспедиции на хуторе Попов, был вызван правительственной телеграммой в Ленинград. Ему надлежало с 1 сентября того же года принять руководство Эрмитажем. В начале 1950-х советская власть боролась с космополитизмом вообще и с западноевропейским искусством в частности. Защитника Эрмитажа академика Иосифа Орбели решили заменить на, как тогда казалось партийным деятелям, идеальную кандидатуру крестьянско-пролетарского происхождения. Однако первым же приказом Артамонова стала отмена увольнения сотрудников с неподходящими анкетами, список которых уже утвердил райком^[23]. Л. С. Клейн писал^[24]:

Интриги он [Артамонов] пресёк вежливо и не без юмора. Приходившим со сплетнями друг на друга сотрудникам он жаловался на плохую память и просил всё изложить письменно и непременно с подписью. Визиты и интриги прекратились.

За 13-летний период работы в должности директора Артамонов проявил себя как исключительно талантливый и преданный музейному делу администратор. Его всегда отличала принципиальность и самостоятельная позиция по самым острым вопросам.

Вразрез с официальной идеологией шло увлечение Артамонова современной живописью. При его поддержке в Эрмитаже была организована выставка работ Пикассо, удалось сохранить работы классиков импрессионизма. В период «оттепели» покровительствовал вернувшимся из заключения исследователям, таким как Л. Н. Гумилёв, Б. А. Латынин, М. А. Гуковский, И. Г. Спасский.

Причиной отставки Артамонова стала внутримузейная, но получившая известность выставка работ студентов Института имени Репина, отчисленных за абстрактное искусство и вынужденных работать такелажниками в Эрмитаже (в их числе были Михаил Шемякин и Владимир Овчинников)^[23][25].

После отставки (1964) полностью сосредоточился на преподавательской деятельности на истфаке ЛГУ. Умер прямо за рабочим столом, редактируя научную статью. Похоронен на Северном кладбище (Коммунистическая площадь)^[26].

Могила супругов Артамоновых на Северном кладбище Санкт-Петербурга

Вклад в науку

М. И. Артамонов имел широкий круг научных интересов, охватывавший период от ранней бронзы до Средневековья, причём все направления осваивались параллельно. Наиболее выдающимся стал его вклад в разработку раннесредневековой истории степей Восточной Европы: проблем политогенеза кочевых обществ, оседания кочевников. Центральное место в этих исследованиях занимала история хазар. Данное направление исследователь разработал самостоятельно, причём как в аспекте материальной культуры, где он был абсолютным первопроходцем, так и в области письменной истории. Проведя археологические исследования и изучив огромный массив источников и литературы, Артамонов создал первый в мире системный обзор истории Хазарского каганата. В книге 1939 года «История СССР с древнейших времён до образования древнерусского государства» он доказывал, что Хазария (правители которой исповедовали иудаизм) сыграла важную роль в истории народов Восточной Европы и Закавказья. Во время кампании по «борьбе с космополитизмом» взгляды Артамонова подверглись критике со стороны советского руководства и ряда археологов, в частности, Б. А. Рыбакова^[27].

С. А. Плетнёва писала^[28]:

Подхватившая М. И. Артамонова волна успеха… привела к ответному всплеску эмоций и действий со стороны многих его недоброжелателей среди коллег и ровесников. В 1951 году в «Правде» появилась маленькая, по существу анонимная (подписана никому неизвестным товарищем Ивановым) заметочка о завышении роли иудейского государства — Хазарского каганата, явно направленная против М. И. Артамонова^[30]. Этого краткого «ату его», напечатанного в руководящей газете в разгар борьбы с «врачами-отравителями», было достаточно для начала травли. Выступили многие, доказывая предвзятость и несостоятельность высказываемых учёным положений о существовании Хазарского каганата и его культуры. Это мощное степное государство надолго «выпало» из истории нашей страны.

Издать в полном объёме монографию «История хазар» стало возможным только в 1962 году. После этого с тенденцией гиперкритицизма в хазароведении было покончено, и это направление стало плодотворно разрабатываться советской наукой.

Не меньше сил учёный отдал возрождению другой дискриминируемой дисциплины — скифологии. Данная тема, практически полностью свёрнутая в первые десятилетия советской власти, благодаря Артамонову превратилась в одну из ведущих отраслей советской археологии.

Третьей крупной областью интересов Артамонова были славяно-русские древности: вопросы этногенеза и расселения славян, древнерусское искусство. Построения Артамонова отличались неприятием многих господствующих догм. Этой проблематике, в частности, была посвящена его предсмертная статья «Первые страницы русской истории в археологическом освещении», из-за смелости выводов опубликованная только в 1990 году.

Автор десятков статей и монографий, руководитель более 30 археологических экспедиций. Взрастил несколько поколений учеников, среди которых С. А. Плетнёва, Л. Н. Гумилёв, А. Д. Столяр, И. И. Ляпушкин, А. В. Гадло, Л. С. Клейн и др. Последний отмечал^[31]:

Когда обращаешься к конкретным дискуссиям, то оказывается, что наука развивает не его [Артамонова] идеи, а идеи возражавших ему археологов: Иессена, Грязнова, Ляпушкина, — опирается на их работы, а его работы всё больше приобретают чисто историографический интерес. <…> Его вклад в организационное становление советской археологии, её основных учреждений в Ленинграде/Петербурге (ИИМК и Эрмитажа), её системы изданий делает его одним из создателей советской археологии, а в перспективе русской археологии — одним из строителей её структур. Кроме того, в весьма мрачную эпоху, оставаясь вельможей, он был, несомненно, фигурой вдохновляющей и привлекательной. Светочем и ориентиром.

Профессор Шмуэль Эттингер в рецензии на книгу Артамонова «История хазар» 1962 года отмечает, что из-за незнания Артамоновым восточных языков он не использовал множество доступных источников по теме, а те, что использовал — ссылаться на переводы, а не оригиналы. Также Эттингер отмечает тенденциозность автора, в первую очередь — «прославление России на всех стадиях её развития», а также антиеврейскую тенденцию. Не зная еврейских языков и не разбираясь в еврейской культуре, Артамонов склонен приписать все неудачи Хазарского царства — вплоть до окончательного падения — переходу его вождей в иудейскую религию^[32].

Награды

• орден Ленина (21.06.1957) — в ознаменование 250-летия города Ленинграда и отмечая заслуги трудящихся города в развитии промышленности, науки и культуры^[33]
• орден Трудового Красного Знамени (10.06.1945)
• медали

Основные труды

Книги

• Миниатюры Кенигсбергского списка летописи. — Л.: ОГИЗ, 1931. — 28 с. — (Известия ГАИМК. — Т. X, вып. 1).
• Средневековые поселения на Нижнем Дону: по материалам Северо-Кавказской экспедиции. — Л.: ОГИЗ; Соцэкгиз, 1935. — 117 с. — (Известия ГАИМК. — Вып. 131).
• Очерки древнейшей истории хазар. — Л.: Соцэкгиз, 1936. — 139 с.
• История СССР с древнейших времен до образования Древнерусского государства / под общ. ред. М. И. Артамонова. — Т. І. — М.—Л.: Изд-во АН СССР, 1939. — Кн. 1. Ч. 1—2. — 423 с.; Кн. 2. Ч. 3—4. — 527 с.^[34]
• Происхождение славян: стенограмма публичной лекции. — Л.: Знание, 1950. — 52 с.
• История хазар. — Л.: Изд-во ГЭ, 1962. — 521 с.
  • История хазар. — 2-е изд. — СПб.: Лань, 2001. — 688 с. — (Мир культуры, истории и философии).
  • История хазар. — 2-е изд. — СПб.: Филол. ф-т СПбГУ, 2002. — 560 с. — (Классика Эрмитажа). — ISBN 5-8465-0032-3.
• Сокровища скифских курганов в собрании Государственного Эрмитажа. — Прага; Л.: Артия; Советский художник, 1966. — 120 с.
• Сокровища саков: Аму-Дарьинский клад. Алтайские курганы. Минусинские бронзы. Сибирское золото. — М.: Искусство, 1973. — 280 с. — (Памятники древнего искусства).
• Киммерийцы и скифы (от появления на исторической арене до IV в. до н. э.). — Л.: Изд-во ЛГУ, 1974. — 156 с.
  • Киммерийцы и скифы: от появления на исторической арене до IV в. до н. э.. — М.: Ломоносовъ, 2015. — 208 с. — (История. География. Этнография).

Статьи

• Постройки Краснохолмского района // Верхне-Волжская этнологическая экспедиция: крестьянские постройки Ярославско-Тверского края. — Л.: ГАИМК, 1926. — С. 1—58.
• Один из стилей монументальной живописи XII—XIII в. // Сборник I. — Л.: ГАИМК: Бюро по делам аспирантов, 1929. — С. 51—68.
• Донская экспедиция ГАИМК (поселение предскифской эпохи близ хутора Ляпичева на Дону) // Проблемы истории материальной культуры. — 1933. — № 1/2. — С. 51—55.
• К истории средств передвижения // Проблемы истории материальной культуры. — 1933. — № 5/6. — С. 23—32.
• Совместные погребения в курганах со скорченными и окрашенными костяками // Проблемы истории докапиталистических обществ. — 1934. — № 7/8. — С. 108—125.
• Работы на строительстве Манычского канала // Археологические работы Академии на новостройках в 1932—33 гг. — М.—Л.: ОГИЗ; Соцэкгиз, 1935. — Т. I. — С. 201—212. — (Известия ГАИМК. — Вып. 109).
• Из истории методики археологических раскопок // Проблемы истории докапиталистических обществ. — 1935. — № 1/2. — С. 142—164.
• Обзор археологических источников эпохи возникновения феодализма в Восточной Европе // Проблемы истории докапиталистических обществ. — 1935. — № 9/10. — С. 267—286.
• Раскопки курганов в долине реки Маныча в 1935 г. // Советская археология. — М.—Л.: Изд-во АН СССР, 1937. — Т. IV. — С. 93—132.
• Достижения советской археологии // Вестник древней истории. — 1939. — № 2 (7). — С. 122—129.
• Некоторые вопросы древней истории СССР // Вестник АН СССР. — 1939. — № 7. — С. 26—38.
• Спорные вопросы древнейшей истории славян и Руси // Краткие сообщения Института истории материальной культуры. — М.—Л.: Изд-во АН СССР, 1940. — Вып. VI. — С. 3—14.
• Саркел и некоторые другие укрепления в северо-западной Хазарии // Советская археология. — М.—Л.: Изд-во АН СССР, 1940. — Т. VI. — С. 130—167.
• Станица Цымлянская // Археологические исследования в РСФСР 1934—1936 гг.: краткие отчеты и сведения. — М.—Л.: Изд-во АН СССР, 1941. — С. 187—200.
• Древний Дербент // Советская археология. — М.—Л.: Изд-во АН СССР, 1946. — Т. VIII. — С. 121—144.
• Венеды, невры и будины в славянском этногенезе // Вестник ЛГУ. — 1946. — № 2. — С. 70—86.
• Вопросы истории скифов в советской науке // Вестник древней истории. — 1947. — № 3 (21). — С. 68—82.
• Общественный строй скифов // Вестник ЛГУ. — 1947. — № 9. — С. 70—87.
• Скифское царство в Крыму // Вестник ЛГУ. — 1948. — № 8. — С. 56—78.
• Південноподільська експедиція (укр.) // Археологічні пам’ятки УРСР. — Київ: Вид-во АН УРСР, 1949. — Т. I. — С. 257—262. Архивировано 27 сентября 2023 года.
• Раскопки курганов на р. Маныче в 1937 г. // Советская археология. — М.—Л.: Изд-во АН СССР, 1949. — Т. XI. — С. 305—336.
• Этногеография Скифии // Ученые записки. Серия исторических наук. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1949. — Вып. 15. — С. 129—171.
• К вопросу о происхождении боспорских Спартокидов // Вестник древней истории. — 1949. — № 1 (27). — С. 30—39.
• К вопросу о происхождении скифов // Вестник древней истории. — 1950. — № 2 (32). — С. 37—47.
• Венеды и лужицкая культура // Вестник ЛГУ. — 1951. — № 1. — С. 153—176.
• Белая Вежа // Советская археология. — М.—Л.: Изд-во АН СССР, 1952. — Т. XVI. — С. 42—76.
• Этнический состав населения Скифии // Доклады VI научной конференции Института археологии АН УССР. — Киев: Изд-во АН УССР, 1953. — С. 169—196.
• Надписи на баклажках Новочеркасского музея и на камнях Маяцкого городища // Советская археология. — М.—Л.: Изд-во АН СССР, 1954. — Т. XIX. — С. 263—268.
• Археологические исследования в Южной Подолии в 1952—1953 гг. // Краткие сообщения Института истории материальной культуры. — М.: Изд-во АН СССР, 1955. — Вып. 59. — С. 100—117.
• Славянские железоплавильные печи на Среднем Днестре // Сообщения Государственного Эрмитажа. — Л.: Искусство, 1955. — Вып. VII. — С. 26—29.
• Le Musée d'Etat de l'Ermitage, Leningrad (фр.) // Museum. — 1957. — Vol. X, n^o 2. — P. 97—113.
• Саркел — Белая Вежа // Труды Волго-Донской археологической экспедиции. — М.—Л.: Изд-во АН СССР, 1958. — Т. I. — С. 7—84. — (Материалы и исследования по археологии СССР. — № 62).
• К вопросу о происхождении скифского искусства (рус.) // Omagiu lui George Oprescu cu prilejul împlinirii a 80 de ani. — Bucureşti: Editura Academiei Republicii Populare Române, 1961. — P. 31—46.
• Frozen Tombs of the Scythians (англ.) // Scientific American. — 1965. — Vol. 212, no. 5. — P. 100—109.
• Воевода Свенельд // Культура Древней Руси. — М.: Наука, 1966. — С. 30—35.
• Вопросы расселения восточных славян и советская археология // Проблемы всеобщей истории: историографический сборник. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1967. — С. 29—69.
• Куль-Обский олень // Античная история и культура Средиземноморья и Причерноморья: к 100-летию со дня рождения акад. С. А. Жебелёва. 1867—1967. — Л.: Наука, 1968. — С. 9—16.
• Происхождение скифского искусства // Советская археология. — 1968. — № 4. — С. 27—45.
• Этнос и археология // Теоретические основы советской археологии (тезисы докладов на теоретическом семинаре ЛОИА АН СССР. I—IV 1970 г.). — Л., 1969. — С. 3—6.
• Славяне и болгары в Поднепровье (рус.) // Berichte über den II. Internationalen Kongress für slawische Archäologie. — Berlin, 1970. — Bd. I. — S. 119—132.
• Загадки скіфської археології (укр.) // Український історичний журнал. — 1970. — № 1. — С. 23—30. Архивировано 20 сентября 2024 года.
• Роль климатических изменений VIII—VII вв. в переселении киммерийцев и скифов в Азию и возвращение их в степи Восточной Европы в начале VI века до н. э. // Этнография народов СССР. — Л.: ВГО, 1971. — С. 45—60.
• Археологическая культура и этнос // Проблемы истории феодальной России: сборник статей к 60-летию проф. В. В. Мавродина. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1971. — С. 16—32.
• Скифо-сибирское искусство звериного стиля (основные этапы и направления) // Проблемы скифской археологии. — М.: Наука, 1971. — С. 24—35. — (Материалы и исследования по археологии СССР. — № 177).
• Композиции с ландшафтом в скифо-сибирском искусстве // Советская археология. — 1971. — № 1. — С. 82—92.
• Скифское царство // Советская археология. — 1972. — № 3. — С. 56—67.
• Гелоны, агафирсы и сигинны // Проблемы отечественной и всеобщей истории. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1973. — Вып. 2. — С. 3—17.
• Кіммерійська проблема (укр.) // Археологія. — Київ: Наукова думка, 1973. — Вип. 9. — С. 3—15. Архивировано 26 ноября 2023 года.
• Киммерийцы и скифы в Азии // Первобытная история Сибири. — Л.: Наука, 1975. — С. 100—108.
• Искусство скифов // Триста веков искусства. Искусство европейской части СССР. — М.: Искусство, 1976. — С. 64—89.
• Возникновение кочевого скотоводства // Проблемы археологии и этнографии. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1977. — Вып. I. — С. 4—13.
• Первые страницы русской истории в археологическом освещении // Советская археология. — 1990. — № 3. — С. 271—290.
• Немировское городище: анализ полевой документации из раскопок 1909—1910 гг. // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. — Симферополь, 1998. — Вып. VI. — С. 59—76.
• Мастера Нередицы // Новгородский исторический сборник. — СПб., 2000. — Вып. 8 (18). — С. 6—19. Архивировано из оригинала 21 июня 2024 года.