Неонационализм

Неонационализм (англ. neo-nationalism)^[1][2][3] или новый национализм (англ. new nationalism)^[4][5] — идеология и политическое движение, построенные на основных характеристиках классического национализма^[6], включающие элементы реакционного характера, возникшие в ответ на политические, экономические и социально-культурные изменения, которые сопровождали глобализацией во время второй волны глобализации в 1980-х годах^[7][8][9]

Неонационализм связан с такими идеологиями как правый популизм^[10], антиглобализм^[11], нативизм^[10], протекционизм^[12], антииммиграционизм^[2], исламофобия^[13] и евроскептицизм. Глобализацию и идею «единой нации» неонационалисты считают угрозой идентичности^[14][15], призывая к защите символического наследия нации, такого как искусство и народные традиции, что также характерно для культурного национализма^[16].

Особо заметными проявлениями нового национализма являются голосование за Brexit на референдуме о членстве Великобритании в Европейском союзе в 2016 году и президентская кампания Дональда Трампа в 2016 году^[17][18][19]. Несколько неонационалистических политиков пришли к власти или активно баллотировались в 2010-х и 2020-х годах, включая Джорджию Мелони в Италии^[20], Марин Ле Пен во Франции^[21], Жаира Болсонару в Бразилии^[22], Родриго Дутерте^[23] и Бонгбонга Маркоса на Филиппинах^[24].

Происхождение

Неонационализм считается общезападноевропейским явлением и берёт свое начало в период после окончания Холодной войны и изменениях, которые третья фаза глобализации принесла в западноевропейские государства. Интеграция и расширение Европейского союза привели к ряду экономических, социальных и политических изменений, вызвавших неопределённость на индивидуальном и коллективном уровне^[25][26]. Расширение прав и возможностей Европейского союза путём принятия новых членов и референдумы по Европейской конституции сформировали идею транснационального квазигосударства^[27] и глобальной нации в условиях либеральной демократии как единой политической идеологии, которая управляет этим транснациональным государством. После того как Договор о введении Конституции для Европы был отклонён, делегирование национального суверенитета Европейскому союзу рассматривалось неонационалистами как стратегический акт, который подрывает национальный суверенитет государств и их право на самоопределение.

Внешние факторы

Драматические события в исламском мире в 1980-х годах, такие как Иранская революция и Ливанская война, положили начало росту иммиграции в западноевропейские государства^[28]. Проблемы, с которыми сталкивались иммигранты в связи с их прибытием, размещением и интеграцией в новое общество принимающего государства, мотивировали реструктуризацию политической повестки дня и корректировку политики, которая интегрировала разнообразие иммигрантов. Включение «иностранных принципов» рядом с традиционными элементами, составляющими характер принимающего государства, в качестве критериев политики привело к ощущению угрозы, которое ощущали неонационалисты. Этот процесс был оформлен как «исламизация» и превратился в объяснительный фактор для определенного оборонительного коллективного поведения^[29].

Конфликты и насилие, последовавшие за политической дестабилизацией в некоторых исламских государствах, привели к категоризации ислама как имеющего антидемократический и антисовременный характер, который противоречит западной либеральной демократии. После атак 11 сентября этот образ ислама стал доминирующим. Ощущение «исламской угрозы» современным обществам и их культуре, распространившееся по западноевропейским государствам, привело к росту национального самосознания и гордости в плане культуры и фольклора, а также потребности в защите национальной культурной идентичности^[30][31].

Корни национализма

Неонационализм берёт свои корни в классическом национализме. И националисты, и неонационалисты рассматривают нацию как одну семью, но различаются в критериях принадлежности. Для националистов государство и нацию это семья, члены которой неразрывно связаны на основе этнической, расовой, генетической, религиозной или культурной однородности как критериев принадлежности^[32]. Неонационалисты, напротив, более важным считают историческую ассоциацию, что принципиально их отличает от предшественников с точки зрения инклюзивности^[33].

Обзор и характеристики

Майкл Хирш в своей статье для Politico описал неонационализм как «жестокое популистское неприятие статус-кво, которое мировые элиты навязали международной системе после окончания Холодной войны, и которое избиратели с низкими доходами, по понятным причинам, посчитали несправедливым»^[4][5]. Майкл Брендан Догерти написал в The Week, что новый национализм — это «широкое нативистское восстание» против политики после Холодной войны, которая долгое время «характеризовалась ортодоксальностью свободной торговли, поддержкой экономики услуг, неолиберальными торговыми соглашениями и либерализованной иммиграционной политикой»^[34]. Профессор политологии Эйрикур Бергманн определяет новый национализм как особый вид нативистского популизма^[3].

The Economist писал в ноябре 2016 года, что «новые националисты на коне, обещают закрыть границы и восстановить былую однородность обществ»^[35]. Этот же журнал писал, что «г-н Трамп должен осознать, что его политика будет разворачиваться в контексте ревнивого национализма других стран», и назвал неонационализм «скользкой концепцией», которой «легко манипулировать». Они также противопоставляли этнический национализм гражданскому, предсказывая, что новый национализм может стать «злым» и трудноуправляемым, ссылаясь в качестве примера на китайский национализм^[36].

Кларенс Пейдж писал в Las Vegas Sun, что «новый нео-племенной национализм вскипел в европейской политике и в меньшей степени в Соединённых Штатах после мирового экономического кризиса 2008 года»^[37]. В The Week Райан Купер и исследователи из CEPR^{[англ.][38]} связали правый популизм XXI века с Великой рецессией^[39]. По словам гарвардского политолога Яши Мунка, «экономическая стагнация среди белых низшего и среднего класса [стала] основным фактором роста национализма во всём мире»^[40]. По словам религиоведа Марка Л. Мовезиана, новый национализм «настраивает национальное государство против наднациональных либеральных режимов, таких как ЕС или НАФТА, а местные обычаи и традиции, включая религиозные традиции, против чуждых внешних тенденций»^[41].

Известные консерваторы Дэвид Брог и Йорам Хазони написали в National Review, что хотя некоторые консерваторы рассматривают новый национализм, связанный с Brexit, Родриго Дутерте и Дональдом Трампом, как предательство консервативной идеологии, они видят в нём «возвращение»^[42]. По словам консервативного комментатора Джоны Голдберга, национализм, связанный с Трампом, «на самом деле не более чем бренд для общей политики белой идентичности»^[5].

В своей статье для The Week Дэймон Линкер назвал идею неонационализма как расизма «чушью» и продолжил, что «тенденция прогрессистов описывать его как не что иное, как «расизм, исламофобию и ксенофобию» — это желание делегитимизировать любую партикуляристскую привязанность или форму солидарности, будь то национальная, языковая, религиозная, территориальная или этническая»^[43].