Рачинский, Григорий Алексеевич

В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Рачинский.

Григорий Алексеевич Рачинский (1859—1939)^{[К 1]} — философ, переводчик и религиозный публицист; постоянный председатель московского религиозно-философского общества памяти Вл. Соловьёва.

Григорий Алексеевич Рачинский
Дата рождения	25 января (6 февраля) 1859
Место рождения	Смоленск, Российская империя
Дата смерти	1939
Место смерти	Москва, СССР
Гражданство	Российская империя  СССР
Род деятельности	философ , переводчик и религиозный публицист
Отец	Александр Антонович Рачинский
Супруга	Татьяна Мамонтова
Произведения в Викитеке

Г. А. Рачинский — двоюродный брат С. А. Рачинского, профессора ботаники, ставшего сельским учителем. Их дедом был тайный советник А. М. Рачинский.

Биография

Окончил Императорский Московский университет (историко-филологический факультет^[2]).

Сотрудничал в журналах «Русская мысль», «Вопросы философии и психологии», «Северное сияние». Был редактором философского издательства «Путь», председателем «Общества свободной эстетики». Переводил Ф. Ницше и был редактором и автором предисловия его собрания сочинений; написал исследование Трагедия Ницше (М.: Типо-лит. т-ва И.Н. Кушнерев и К°, 1900). Переводчик Мопассана, Клейста, Бальзака, Гёте. Также был редактором 3-х последних томов собрания сочинений В. С. Соловьёва и других его работ (в частности: Русская идея и Владимир Святой и христианское государство). Перевёл сочинение Виктора Тиссо «Прусская тайная полиция» (М.: Моск. кн-во, 1915. — 335 с.).

Рачинский был связан с кругом московских символистов, особенно с Андреем Белым, председательствовал в Обществе свободной эстетики. А Белый писал:

Беседы с Рачинским в уютной квартирочке впаяны в воспоминанья мои как пиры с Э. К. Метнером, как повисанье над бездной с Л. Л. Кобылинским; бывало, сидит кто-нибудь: или криво помалкивающий, иронический, кряжистый и белокурый Серов, с добродушием щурясь на нас; он — друг детства Рачинской; или владелец типографии А. И. Мамонтов; или сухой и седой Остроухов, смущающий молокососа, меня; или Оленина, сестра певицы; или Д. Д. Плетнев, не профессор, ещё молодой и талантливый доктор, худой, молчаливый и едкий; он пуговкой носика, усиками выражает особое мнение; или профессор Л. А. Тарасевич; или с лицом Мюрата, потомок Мюрата — Сергей Казимирович Мюрат, кузен П. И. д’Альгейма, учитель французского, — худой, культурный, протонченно вежливый невероятный чудак; или В. С. Рукавишникова, «Варя», сестра поэта <…> Я учился культуре: в квартире Рачинского.

В издательстве Мусагет вышло его исследование «Японская поэзия» (1914).

В 1919 году был арестован как участник и один из организаторов «Союза объединенных приходов г. Москвы», член исполнительного комитета Совета союза. Был освобождён перед началом процесса по делу «Самарина-Кузнецова» после показаний психиатра о невменяемости подсудимого^[3]. Читал курс перевода в Литературно-художественном институте им. В. Брюсова. В 1931 году был вновь арестован.

По воспоминаниям Е. Герцык:

Изумительная фигура старой Москвы: дымя папиросой, захлебываясь, целыми страницами гремел по-славянски из Ветхого завета, перебивал себя немецкими строфами Гёте, и вдруг размашисто перекрестясь, перебивал Гёте великолепными стихирами (знал службы назубок), и все заканчивал таинственным, на ухо, сообщением из оккультных кругов — тоже ему близких. Подлинно верующий, подлинно учёный, и, что важнее, вправду умный, он все же был каким-то шекспировским шутом во славу Божию…

— Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков

Т. А. Мамонтова. 1884 г.

Со 2 марта 1889 года был женат на Татьяне Анатольевне Мамонтовой (1864—1920), дочери издателя А. И. Мамонтова.

Среди его литературных переводов: «Маркиза д'О» (Клейст); «Бомбар», «Заведение Телье», «Плакальщицы», «Подруга Поля», «Весною» (Мопассан), «Кармен» (повесть Проспера Мериме) и др.

Комментарии

1. Вероятно, неверной является датировка жизни: 1856—1925. Б. А. Садовской, например, написал в своих «Заметках» про встречу 26 сентября 1929 года у могилы Брюсова на Новедевичьем кладбище: «В кучке посетителей узнаю Григория Алексеевича Рачинского. Окликаю. Подошел, узнал. Долго говорим о том о сём. Ему 70 лет. Читать лекции уже не может. Прежней живости, хохота, румянца, подергивания ногой и в помине нет»^[1].