Симфония № 3 (Шимановский)

У этого термина существуют и другие значения, см. Симфония № 3.

Симфония № 3 «Песнь о ночи» (пол. Pieśń o nocy; фр. Chant de la nuit), соч. 27 ― произведение для оркестра, смешанного хора и солиста-тенора, написанное польским композитором Каролем Шимановским в 1914―1916 годах во время его продолжительного путешествия по Восточной Европе. В основу сочинения положены строки из стихотворения персидского поэта XIII века Джалаладдина Руми, переведённого на польский язык Тадеушем Мициньским, другом композитора^[1].

Симфония № 3
пол. Pieśń o nocy фр. Chant de la nuit
Песнь о ночи
Композитор	Кароль Шимановский
Форма	симфония
Тональность	до мажор
Продолжительность	25 минут
Дата создания	1916
Место создания	Тимошовка
Язык	польский
Автор текста	Джалаладдин Руми, перевод Тадеуша Мициньского
Текст	«O, nie śpij, druhu, nocy tej!…»
Номер опуса	27
Дата первой публикации	1925
Место первой публикации	Вена
Части	1
Исполнительский состав
симфонический оркестр, смешанный хор, солист-тенор
Первое исполнение
Дата	24 октября 1921
Место	Лондон
Основные исполнители	Лондонский симфонический оркестр под управлением Альберта Коутса

Типичное время исполнения симфонии составляет около 25 минут^[2][3].

Премьера

Премьера произведения, которая изначально должна была состояться во второй половине 1916 года в Санкт-Петербурге под управлением Александра Зилоти, была отменена из-за событий Первой мировой войны. В итоге «инструментальный» вариант симфонии, без участия вокалистов, впервые прозвучал в Лондоне 24 октября 1921 года (его исполнил Лондонский симфонический оркестр под управлением Альберта Коутса)^[4]. Полноценная мировая премьера пьесы, с хором и солистом, состоялась 3 февраля 1928 года во Львове, однако вместо тенора солировала сопрано Станислава Корвин-Шимановская^[5].

Ноты симфонии были опубликованы венским издательством «Universal Edition» в 1925 году.

Стиль

Существенное влияние на стиль произведения оказала опера Рихарда Вагнера «Тристан и Изольда»; также в симфонии присутствует целый ряд особенностей, сближающих её с поэмой Александра Скрябина «Прометей» ― таких как, например, мистическая аура звучания, одночастная структура сочинения, наличие в исполнительском составе хора и органа, использование фортепиано не в качестве концертного инструмента, а в роли важного текстурного элемента. Ещё одной отличительной характеристикой фактуры произведения является наслоение мелодических линий, движущихся независимо друг от друга, и создание таким образом своеобразной «полимелодии»^[2][3].

Структура

Симфония, по замыслу автора, состоит из одной части; обычно её исполнение занимает около 25 минут. Однако в некоторых случаях её условно разделяют на три части, первые две из которых исполняются без перерыва (attacca)^[2]:

1. Moderato assai

   

2. Vivace scherzando (такт 128) ― Allegretto tranquillo (такт 147)
3. Largo (с такта 398)

Исполнительский состав

Деревянные духовые пикколо 3 флейты 3 гобоя английский рожок кларнет in Es 3 кларнета in B бас-кларнет 3 фагота контрафагот

Медные духовые 6 валторн in F 4 трубы in B 4 тромбона туба

Ударные литавры тарелки бас-барабан тамтам колокольчики треугольник малый барабан бубен

Клавишные фортепиано челеста орган

Вокалисты смешанный хор (S-A-T-B) тенор (соло)

Струнные I и II скрипки альты виолончели контрабасы 2 арфы

Критика

О симфонии восторженно отозвался композитор Кайхосру Сорабджи в своей книге «Mi contra fa» (1947)^[6]:

Шимановский написал музыку ослепительной чистоты духа и возвышенного экстаза самовыражения, настолько проникнутую сущностью отборных и редчайших образцов иранского искусства, что подобная композиторская заслуга не имеет аналогов в западном искусстве. Партитура Третьей симфонии ― это настоящее чудо: крепкая по структуре и сущностной неразрывности, но в то же время бестелесная и прозрачная, как паутинка; искрящаяся пронзительной яркостью, но при этом пропитанная глубочайшими тёмными бархатными тенями; возвышенная по выразительности, но без малейшего намёка на высокопарность. <…> Это ― безупречный и несравненный шедевр, от самого начала до незабываемого конца, растворяющегося в синеве восточной ночи; с пассажами, от красоты которых едва ли осмеливаешься дышать.

Также Сорабджи сравнил партитуру симфонии с персидским шёлковым ковром^[7].