Окраина (фильм, 1998)

У этого термина существуют и другие значения, см. Окраина.

«Окраина» — резонансный кинодебют сценариста Петра Луцика (1998), который породил острые споры в российской кинопрессе. Сценарий был написан Луциком с постоянным соавтором Алексеем Саморядовым, который погиб за несколько лет до начала съёмок.

Окраина
Жанры	драма, притча
Режиссёр	Пётр Луцик
Авторы сценария	Пётр Луцик Алексей Саморядов
В главных ролях	Юрий Дубровин Николай Олялин Алексей Ванин
Оператор	Николай Ивасив
Композиторы	Гавриил Попов Георгий Свиридов
Кинокомпании	Утро XXI века Госкино России
Дистрибьютор	Facets Multi-Media[вд]
Длительность	100 мин
Страна	Россия
Язык	русский
Год	1998
IMDb	ID 0165901
Цитаты в Викицитатнике

«Окраина» принадлежит к обойме вышедших в конце 1990-х российских фильмов о народных мстителях («Любить по-русски», «Сочинение ко Дню Победы», «Ворошиловский стрелок», «Старые клячи»)^[1]. Картина заняла 31 место в списке 100 главных русских фильмов по версии журнала «Афиша»^[2].

Сюжет

Жители хутора на юге Урала, у которых отобрали землю «новые русские», готовы вернуть её любой ценой. Обуреваемые гневом обманутые селяне не гнушаются никакими методами, чтобы вывести на чистую воду сначала председателя колхоза (который, раскаявшись, присоединяется к их отряду), а потом ещё двух прохиндеев. Ниточка подтасовок приводит в Москву, в высотку с офисом нефтяного олигарха.

В ролях

Актёр	Роль
Юрий Дубровин	Сафронов Филипп Ильич Сафронов Филипп Ильич
Николай Олялин	Колька Полуянов Колька Полуянов
Алексей Ванин	Перфильев Василий Иванович Перфильев Василий Иванович
Алексей Пушкин	Панька Морозов Панька Морозов
Римма Маркова	Панькина мать
Виктор Степанов	хозяин кабинета
Анатолий Кощеев	Лыков первый брат Лыков
Виктор Венес	Лыков второй брат Лыков
Александр Вдовин	Махотин Махотин
Олег Мокшанцев	Симавин Симавин

Съёмочная группа

• Сценаристы — Пётр Луцик и Алексей Саморядов
• Оператор — Николай Ивасив
• Композиторы — Гавриил Попов, Георгий Свиридов
• Аранжировщик — Игорь Кантюков
• Звукооператор — Вячеслав Ключников
• Художник — Андрей Бессолицын
• Звукорежиссёр — Владислав Торохов

В фильме звучит музыка Гавриила Попова и Георгия Свиридова из старых советских фильмов (таких, как «Чапаев»).

Художественные особенности

Сергей Анашкин в издании «Новейшая история отечественного кино» выделяет следующие художественные особенности фильма Луцика^[3]:

• Сказовая интонация повествования и чрезвычайная условность топографии (Москва как полусамодельный макет).
• Умышленный анахронизм: сюжет приурочен к постперестроечной эпохе, однако реквизит отсылает к середине века, а одежда главных героев — вообще к Гражданской войне.
• «Юмор извлекается из отстраняющего смакования актов насилия и гипертрофированных жестокостей, как в поэтике садистского стишка».
• «Изображение выстроено с оглядкой на „общие места“ советского кинематографа 1930-х — 1960-х гг.»
• Фильм прославляет вольнолюбие: «анархический заквас русской души, примат правды-справедливости над омертвелой буквой закона».

Участие в конкурсах

• 1999 МКФ «Лістапад» в Минске (Специальный приз газеты «Культура» — «Импульсы вечного: вечная тема, вечный сюжет» — Пётр Луцик)
• 1999 МКФ в Берлине (Участие в Программе «Forum» — Пётр Луцик)
• 1999 МКФ в Карловых Варах («Приз свободы» — Пётр Луцик)
• 1999 МКФ славянских и православных народов «Золотой Витязь» (Приз за лучшую режиссёрскую работу — Пётр Луцик)
• 1998 МКФ в Чикаго (FIPRESCI — Пётр Луцик)
• 1998 ОРКФ Кинотавр в Сочи (Специальный приз жюри конкурса «Дебют» — «За дерзкий поиск новых путей в киноискусстве», Почётный диплом Гильдии киноведов и кинокритиков — Пётр Луцик)
• 1998 Премия «Золотой овен» (За лучший фильм-дебют — Пётр Луцик)

Критика

Фильм разделил критиков на тех, которые расценивали его как явление сугубо художественное, тонкий стёб, и на тех, кто воспринял его как серьёзный «призыв к топору» или, как выразился рецензент одной либеральной газеты, «натуральный кинематографический теракт»^[4]. Истоки сюжета искали у Андрея Платонова («Чевенгур») и Джона Форда («Искатели»), обилие карикатурного насилия сравнивали с Тарантино, находили сходство киноязыка с «Мертвецом» Джима Джармуша^[1][4]. В то же время раздавались призывы снять ленту с проката как провокацию^[4]. Однако уже через год обнаружилось, что «фильм, грозивший чуть не поджечь страну, прошёл тихо и, кажется, отвалил на окраины киноистории»^[5].

«Окраина» — достаточно синефильское зрелище, пестрящее отсылками к общим местам патетического советского кино: как выразился Л. Аннинский, «не то кино, которое передает живой шелест реальности», а «кино, передающее шелест другого кино»^[5]. История крестьянской мести «рассказана языком сталинского кинематографа с его собственными архетипами, жесткой визуальной номенклатурой, насыщенной пафосом и идеологией»^[4]. Андрей Плахов уточняет, что речь идет не столько об идеологии, сколько о «мифологии, коллективных грёзах» как неотъемлемой части любого кино^[1]:

Название картины отсылает к «Окраине» Барнета, стиль изображения — к «Земле» Довженко и оператора Демуцкого, типажи — к «Чапаеву» и всей мифологии советского монументального киногероизма. Оставаясь безошибочно узнаваемой, она в то же время вывернута наизнанку. Чего стоит хотя бы Николай Олялин (символически безликий Советский Солдат из киноэпопеи «Освобождение») в образе каннибала-садиста в черных кожаных штанах. Или Юрий Дубровин в чапаевской папахе — добрый дедушка с блеском палача в глазах. И, наконец, Алексей Пушкин — болезненный отрок, вырастающий в стального вождя; он пародирует одновременно Павку Корчагина и фанатичного Сотникова из «Восхождения».

Мнения и отзывы

• Лев Аннинский: «А нефть вам не нужна, господа искатели мужичьей правды? Ну, так пашите сошкой, как Микула Селянинович. А то ведь в финале, когда, подпалив Москву, наши правдолюбцы возвращаются домой и, ликуя, пашут землю родимую — что же это они на трактора садятся? Бензин у них откуда?..»^[5]
• Елена Грачева: «В фильме персонажи живут по законам фольклорного эпоса <…> отсюда симбиоз людей и земли, на которой они родились и утрата которой равносильна смерти»^[4].
• Зара Абдуллаева: «Луцик стилизовал стереотипы обобщенной исторической образности… в киногенических традициях самой этой образности, которая у Луцика не исчерпывается ни законами соцреализма, ни соцарта. Лубочный монументализм и эпическая жестокость „Окраины“ нивелируются гротесковой абсурдностью»^[6].
• Игорь Манцов:
  • «„Окраина“ — некий метафизический топос, обозначение той психологической реальности, которая в обществе потребления вытеснена на периферию сознания, однако не становится от этого менее реальной, жесткой и проблематичной».
  • «Когда придет время собирать камни и подводить итоги, окажется, что "Окраина"—маргинальная лента о маргиналах—счастливо избежала фальши и лукавства, самодовольной глупости и необоснованных претензий, во многом присущих "нашему новому кино". Напомнила, что кино—высказывание посредством визуальных образов, а не ликбез по псевдофилософии, не актерский капустник, не устройство по переливанию из пустого (маэстро-кинорежиссёр) в порожнее (невзыскательный потребитель). Петр Луцик оказался слишком внимателен к подземному гулу времени.»^[7].^[8]