Священная аллегория

Священная аллегория (итал. Allegoria sacra) — картина венецианского живописца Джованни Беллини, написанная в конце XV века темперой на деревянной панели (73 x 119 см) и хранящаяся в Галерее Уффици во Флоренции, Италия. Другое название картины — «Озёрная мадонна»^[2] (итал. Madonna del Lago)^[3]. Это известнейшая работа художника, загадочный сюжет которой вызывает не прекращающиеся дискуссии специалистов^[4].

Джованни Беллини

Священная Аллегория. 1490—1500

Allegoria sacra

дерево, темпера. 73 × 119 см

Галерея Уффици, Флоренция, Италия

(инв. 903[1])

Медиафайлы на Викискладе

История

Ни о заказчике произведения, ни о точном времени его создания документов не сохранилось. Первые дошедшие до нас сведения о картине относятся к 1793 году, когда она по обмену поступила в Уффици из венской императорской коллекции. Тогда её считали принадлежащей кисти Джорджоне. В 1871 году Джованни Баттиста Кавальказелле установил авторство Джованни Беллини. Сегодня эта атрибуция получила широкое признание, однако и теперь полного консенсуса нет: некоторые считают автором Марко Базаити. Что касается времени создания, то различные авторы выдвигают гипотезы, охватывающие диапазон от 1480-х годов до начала XVI века^[5][6][7]. Существует версия о том, что картина украшала студиоло Изабеллы д’Эсте в Мантуе, но она не является общепринятой^[8].

Описание и художественные особенности

Фрагмент

На полотне изображена сцена на широкой террасе у берега водоёма, мощённой цветным мрамором. Слева у парапета восседает Дева Мария под балдахином в форме рога изобилия. Рядом с Мадонной — две женские фигуры, вероятно, принадлежащие святым или символизирующие добродетели. Одна из них кажется парящей в воздухе, хотя это может быть вызвано выцветанием красок в области её ног. В центре картины изображено дерево, вокруг него — четверо детей, играющих его плодами. Справа — святые Иов (или Онуфрий^[8], или Иероним^[3]) и Себастьян, а за парапетом — апостолы Павел (с мечом в руке) и Пётр^[6]. По другой версии — это пророк Исайя и Иосиф-обручник^[9]. На заднем плане за водной гладью — пейзаж со скалами и различными фигурами, среди которых пастух, кентавр и отшельник^[10].

Содержание картины до сих пор вызывает множество вопросов, никто в точности не знает, что за сцена на ней изображена. В 1902 году немецкий историк Густав Людвиг^[итал.] связал сюжет картины с поэмой Гийома де Дегийвиля^[англ.] «Паломничество души» (фр. Pèlegrinage de l'âme, первая половина XIV века)^[11]. В поэме герой во сне, подобно Данте, путешествует через Ад, Чистилище и Рай. По мнению Людвига, Беллини изобразил на своей картине земной рай чистилища, где души праведников в облике детей играют с золотыми яблоками, символизирующими Христа, подле мистического древа жизни. У райских врат стоят апостолы Пётр и Павел, а в Раю Мадонна молится о душах верующих вместе с любимыми венецианскими святыми — Себастьяном и Иовом, а также двумя женщинами, одна из которых олицетворяет Справедливость. За мраморной балюстрадой — воды Леты, на крутых берегах которой множество фигур второго плана. Каждая из них имеет своё символическое значение: осёл означает смирение, коза — умеренность, кентавр — искушение, и т. д^[12]. Людвиг нашёл множество параллелей между сюжетами «Священной аллегории» и сохранившимся иллюстрациями к поэме Гийома де Дегийвиля^[11]. Ф. Вердье в 1951 году предположил^[13], что сюжет картины связан со средневековой традицией спора между четырьмя добродетелями, из которых на картине представлены две — Милосердие и Справедливость. Их изображают фигуры двух женщин рядом с Мадонной^[14]. В 1977 году американская исследовательница С. Делейни указала сразу несколько богословских источников, которые могли отразиться в замысле Беллини^[15].

Фрагмент

Другой подход предложил в 1946 году Н. Расмо^[16]. Он предположил, что «Священная аллегория» представляет собой «Святое собеседование», композиция которого была оригинальным образом изменена согласно пожеланиям заказчика, возможно Изабеллы д’Эсте^[17][7].

По мнению ряда специалистов, «Священную аллегорию» стоит рассматривать не как иллюстрацию к конкретному тексту или сюжету, а как отражение многообразных идей, религиозных и литературных традиций Средневековья, которым было проникнуто сознание венецианцев в конце XV века. В то же время и художник, и его заказчик не могли не испытать влияния гуманистических произведений, таких как «Божественная комедия» Данте^[18][19].

Как писал Павел Муратов,

И, может быть, ключ в его картине находится не столько в том, что изображено, сколько в самом чувстве, каким проникнуто здесь всё. Летейские воды — так вот что эти воды, в которых отражаются золотистые облака! И нам вдруг понятен медленный ритм видений Беллини. Нам понятны глубокое созерцательное раздумье, в которое погружены его святые, и бесплотная тонкость младенческих игр с золотыми яблоками темнолиственного мистического дерева. В той стране, которая открывается за уснувшими зеркальными водами Леты, мы узнаём нашу страну молитв и очарований…

В картине Беллини запечатлено какое-то единственное мгновение равновесия между жизнью и смертью. Отсюда её чистота, её невыразимо глубокий покой и религиозная важность. Как это бывает с образами наших снов, созданные художником образы не утратили зримой и яркой полноты.

— «Образы Италии»^[20]

Поэтический пейзаж, открывающийся позади главных персонажей картины, является вместилищем не расшифрованных до конца символов, метафор и аллюзий. Этот загадочный и вполне реалистичный пейзаж с неподвижным зеркалом вод, медленно плывущими облаками и неторопливо движущимися фигурами В. Н. Лазарев называл самым поэтическим и в то же время самым венецианским по своему эмоциональному звучанию в XV веке^[21]. Пейзаж стал важнейшей частью картины, заложив основы венецианской пейзажной живописи следующего столетия^[8].