Чудь (фольклор)

У этого термина существуют и другие значения, см. Чудь (значения).

Чудь (чаще всего чудь белогла́зая^[5]) — в русских народных верованиях^[5][6] Европейского Севера, Урала, Сибири мифическое население разных эпох^[5]. Чудью русские именовали древние финно-угорские племена, исчезнувшие ещё в Средние века, во время древнерусской колонизации Севера^[7]. Предания о чуди известны также в фольклорных материалах коми^[5][8], прибалтийско-финских народов^[5], саамов^[9][10], аборигенных этносов Сибири^[5].

Чудь
Легенда об ушедшей под землю чуди вдохновила Николая Рериха на написание двух картин «Чудь подземная» (1913 и 1929)[3][4]
древний мифический народ
Мифология	русский и финно-угорский фольклор

Названия

«Чудь» стоит в ряду этнонимов в собирательной форме (таких как весь, лопь, корела и др.), которая отражает восприятие чужих народов в качестве нерасчленённого целого. Наиболее вероятна принадлежность слова к гнезду праслав. *tjudjь 'чужой'. Исходно слово, видимо, не было этнонимом, но позднее стало использоваться для обозначения аборигенных народов, чаще всего «финских» племенных групп. Формирование представлений о чуди в значительной мере определяет притяжение этого имени к созвучным чудо, чудак этнонимам чухна, чукча и подобным, а также экспрессивным фонетическим обликом этого слова. Отсюда исходит разнообразие вариантов и скрещенных форм, которые обозначают чудь: чуда́ки́, чудеса́, чу́ди, чу́ди́ны, чудьи люди, люди-чуди, чуме́ки, чу́хи, чу́чки, цу́цки, чушь и др.^[5]

Происхождение образа

В русском фольклорном образе лесного народа с именем «чудь белоглазая» отразилась история русской колонизации земель народов, имевших охотничье-промысловый хозяйственно-культурный тип^[11].

Предположительно, в основе преданий лежат древние финно-угорские рассказы об уходе автохтонного населения или гибели первого поколения людей. В фольклоре присутствуют два варианта сюжета: героический об идеализированных давних временах и анекдотический о глупом и непохожем на современных людей народе. Эти сюжеты соседствуют в разных пропорциях: у коми и мордвы чудь идентифицируется с народом-прародителем, у русских и саамов на первый план выходят анекдоты о глупцах^[9].

Исторический народ, прежде упоминаемый под названием чудь заволочская, к настоящему времени полностью ассимилировался среди вепсов, русских, а также коми, однако у русского населения Заволочья сохранилась память о чуди, прежде жившей в этих местах. Среди сохранившихся легенд о чуди в Верхокамье повторяются общие сюжеты о сопротивлении славянским пришельцам и христианизации. Местом её обитания называется лес, жилищем — землянки. Для обороны чудь строила земляные крепости, яростно оборонялась, а при неудаче — бежала глубже в леса или убивала себя; лишь немногие оставались на прежних местах жительства. Записана легенда о том, как чудь «ушла под землю» — вырыла большую яму с земляной кровлей на столбах, и погребла себя, подрубив столбы. Д. В. Бубрих в книге «Происхождение карельского народа» предположил, что этнический состав исторической заволочской чуди был неоднороден, её формировали представители народов весь («чудь белоглазая») и мери («черная чудь»). В верховьях Моломы и в Карелии бытовали рассказы о «чуди белоглазой»^[12][13].

Русский фольклор

В русских верованиях чудь наделялась теми же свойствами, что и инородцы, антагонисты-нехристи, мифические предки, нечистая сила. Русские народные представления о чуди отражают в основном исторические предания, диалектная лексика и ономастика. Эти представления находятся в сложных отношениях со сведениями о летописной, то есть исторической чуди — разных группах финно-угорских народов — прежде всего прибалтийско-финских племенах, проживавших к югу от Балтийского моря, рядом с новгородскими землями. Сходными с чудью чертами наделялись паны, литва (з.-рус., с.-з.-рус.), ваньзи (ср.-урал., заурал.)^[5].

Чаще всего чудь описывают эпитетом белоглазая, реже одноглазая (вят.), иногда чудь считали слепой (ослепшей). Чудь наделялась чёрным или красным цветом кожи. Согласно некоторым свидетельствам, тело покрывают густая шерсть или мех. Они великаны и силачи, «руки как деревья у них росли» (вят.). Подобно героям распространённых у славян преданий о великанах, «чудины» могли разговаривать или перебрасывать один другому топоры на многие вёрсты. Реже сообщаются сведения, что чудь, напротив, имеет малый рост, передвигается в траве, как в лесу (перм.). Чудь описывается как имеющая и некоторые другие физические аномалии: чудь — одноногие люди, у них шесть пальцев, они справляют естественные потребности через подмышки и др.^[5]

Типичным местообитанием чуди выступает дикая природа: они живут на островах на болотах, в дремучих лесах, озёрах, реках — особенно в верховьях, ямах, пещерах, курганах и горах. Описываются как демиурги различных форм рельефа и ландшафта: «Раньше тут чудеса ходили. Чудеса как люди вроде, а сами черти. Они всё на вред делали: где ям нароют, а где-ко деревьев наломают, камней наворотят да. Увидишь такое место — поймёшь, что не человек делал. Они под землю ушли» (архангел.). Среди других действий перегораживание рек грядами валунов, насыпание курганов из песка, который по горсти приносили все воины такого племени, и др.^[14]

Касаемо образа жизни и занятий чуди предания говорят, что они не имели настоящих домов и имущества, обитали в чудских становищах, землянках. Несмотря на такое положение, чудь владела несметными сокровищами. Чудские племена питались одной рыбой, а огонь добывали при помощи трения. Упоминают винокурение: своё вино они хранили в подземных бочках и погребах. В регионах Приуралья, Среднего и Южного Урала, Алтая считали, что чудские племена обладали умением находить металлы и золото, разрабатывали собственные копи, варили соль. Мотив владения чудью подземными сокровищами вместе с мотивом их малого роста сближает этих персонажей с западноевропейскими карликами. Распространенным занятием чуди было также военное дело и грабёж: чудские воины совершали набеги на пришлых, нападая обычно с возвышенных мест. Говорилось и о людоедстве чуди. Чудь описывается как дикая, неграмотная, невежественная. Некоторые мотивы преданий о чуди близки к анекдотам о дураках: чудь принимает снопы конопли, которые висят на изгороди для просушки, за русских воинов, открыв по ним стрельбу (вологод.); найдя засеянное репой поле, чудь съедает ботву вместо корнеплодов (костром.); чудские воины ослепляют друг друга стрелами (карел.). Чудь не была христианами, поклоняясь своим богам. «Чудские идолы» были вытесаны из дерева, изготовлялись из золота и серебра, становясь хранителями чудских богатств^[15].

Имеется мотив религиозного конфликта с православными — русскими, воинами Ермака, «белого царя». В качестве предвестия вторжения «белого царя» для чуди, которая жила в лесах, состоящих из старых или чёрных берёз, могло быть появление белой берёзы: «Говорят, жили народ — чуди. Они увидели: народился белый березник, значит, будет белый царь скоро» (ср. обск.). В ходе освоения мест проживания чуди, русские пытались обратить из в свою веру. Чудь не желала предать своих божеств. Одной из причин было то, что слово «крестить» они поняли как «четвертить» — четвертовать (олонец.). Чуди приходилось уходить от русских в глухие леса, горные недра, верховья рек, на «север». Исчезновение чуди отражают устойчивые сочетания пропасть, как чуди (архангел.), чудь в землю ушла, чудь под землей пропала. Иногда они вступали с русскими в борьбу. Подобно другим антагонистам-нехристям, чудские племена оскверняли святыни православной веры, разрушали и поджигали православные храмы. Военные действия оканчивались разгромом чуди. Места гибели чуди часто связывались с водой. Их загоняли в реки, озёра, полыньи, где они тонули: «Когда чудь под Тарноськой городок подходила, так копали канавы из Тарноги в Кокшеньгу и пускали воду: чудь воды боялась» (вологод.). В этих преданиях заметны отголоски как исторических сражений (битвы на Чудском озере), так и реальных попыток насильственного крещения аборигенного населения^[15].

Наиболее распространённой версией гибели чуди является её самопогребение: чудские племена залезают вместе со своими сокровищами в ямы, ставят в них столбы с настилом, на который кладут камни, бревна и др., затем обрушивают эту крышу, подрубив столбы, и гибнут, произнося заговоры, что бы никто не смог разыскать их богатств. В других вариантах — забираются в пещеры и заваливают вход валунами; сжигают сами себя в землянках; тонут, привязав себя к бревнам, пущенным по воде: «Чуди — это люди. Не пошли они по Божьей православной вере. Они истребили сами свое племя: выкопают землянку, натаскают всякого лому, столбик поставят, залезут, столбик подбивают — их и раздавит. Или дерево на воду пускали и ноги связывали. Один отпехнётся, бревно переворачивается — они и тонут» (архангел.). Народные представления объединяют чудь с самоубийцами: места смерти чуди считаются нечистыми и опасными, на них «водит», «чудится», нельзя рубить лес. Гибель чуди считали причиной отдельных погодных явлений: чудь задавилась (удавилась) 'о дожде при солнце' (архангел.)^[15].

После себя чудь оставила много следов. По народным представлениям, останки чуди — большие кости и черепа, выкапываемые из земли; на месте чудских поселений расположены чудские городища, вырытые ими колодцы, погреба, ямы, сделанные чудью каменки (каменные печи); в лесах и на полях остались чудские борозды — следы пахоты огромным чудским плугом или волоковых путей, курганы, в реках встречаются груды валунов, которые использовались чудью в качестве мостов или рыболовных заколов. Широкое распространение получили предания о чудских кладах, согласно которым чудь закапывала сокровища в собственные могилы, ямы, ручьи, болота, курганы, в горах, под «примечательные» деревья, особенно под раскидистые, искривлённые берёзы. Клады, которые чудь закляла, невозможно разыскать^[16].

Ономастика

В севернорусских говорах с чудью связан большой пласт ономастики: антропонимия — фамилии Чудинов, Чучкин, коллективно-территориальные прозвища чудь белоглазая 'жители Каргопольского района Архангельской области', 'жители верховьев Пинеги', чудца-лапотница 'жители куста деревень Дьяконово Буйского района Костромской области'; астронимия — Чудские звезды 'Млечный путь': «Раньше чудь жила тут, от её званье осталось Чудские звезды, их много, где-то далёко вовсе затеряны. Чудские звезды, как чудь, потерялись» (архангел.); топонимия — Чудской берег, Чучкиямы (вят.), Чудское городище (перм.), каменная гряда Чудская стена, урочище Чудская удавиха (архангел.), лощина Чучкие жернова, деревня Старое чудское печище (вологод.), Чудская рудница (псков.), Чудская копь (ю.-урал.). В ряде случаев топонимическими преданиями о чуди объединены целые группы микротопонимов: «Там местечко есть, Крово называется, так там чуди много побили. Дальше деревня есть Чучепала, там чудь побили, чудь пала»; «Рядом Иерусалим и Чудница <поля>. В Чуднице чуди задавились, а в Иерусалиме они молились перед смертью» (архангел.)^[17].

Урал и Сибирь

На Урал предания о чуди перенесли поселенцы с Русского Севера^[18].

Словарь Владимира Даля приводит:

Чудаки́ и чуда́ки, сиб. чудь (т. е. странный и чужой) ж. собр. народ-дикарь, живший, по преданию, в Сибири, и оставивший по себе одну лишь память в буграх (курганах, могилах); испугавшись Ермака и внезапу явившейся с ним белой березы, признака власти белого царя, чудь или чудаки вырыли подкопы, ушли туда со всем добром, подрубили стойки и погибли. Чудь вообще чудское, финское племя, особ. восточное (чужаки́), и нередко говорится бранно. Чудь белоглазая! Чудь в землю ушла. Чудь живьем закопалась, чудь под землёй пропала.

— Чудо : Чудаки // В. И. Даль, Словарь живого великорусского языка^[19]

У Павла Бажова при описании преданий Полевской области (возле Екатеринбурга) чудь упоминалась как «стары люди». Это отмечено и на стендах туристической тропы на Азов-горе, известной по его сказам^[20]. Бажов писал:

Были они «стары люди» не русски и не татара, а какой веры-обычая и как прозывались, про то никто не знает. По лесам жили. Однем словом, стары люди. Домишек у них либо обзаведенья какого — банешек там, погребушек — ничего такого и в заводе не было. В горах жили. Вот живут себе стары люди, никого не задевают, себя сильно не оказывают. Только стали по этим местам другие народы проявляться.

— Бажов П. П., «Дорогое имячко»

Согласно научным данным, в этих краях прежде жили манси (они же вогулы, иткульская археологическая культура)^[21].

Чаще всего говорилось о «старых людях». По одним вариантам, эти «старые люди» «натаскали тут всякого богатства, а потом, как наши пришли в здешние края, эти старые люди навовсе в землю зарылись». По другим вариантам — «старые люди вовсе в золоте не понимали, толку не знали. Хотя золота тогда было много, его даже не подбирали». По третьему варианту, «стары люди вовсе маленькие были». Они ходили под землёй по одним им ведомым «ходкам» и «знали все нутро». Потом «стары люди из здешних мест ушли».

Стары люди. — Может быть, потому, что Полевской завод строился на месте древних рудокопен — «чудских» капаней, здесь была живы рассказы о «старых людях». В этих рассказах «стары люди» изображались по-разному. Одни говорили, что «стары люди» жили в земле, как кроты, а потом засыпали себя, когда в этот край пришли «другие народы»; другие говорили, что «стары люди» брали медь только сверху, а золота вовсе не знали и жили охотой да рыболовством. Предполагалось, что слой земли, на котором жили «стары люди», уже так завален сверху, что до этого слоя приходилось «докапываться». «Докопались до той земли, где стары люди жили, — нет золота. Не на место, видно, угадали».

— Бажов П. П., очерк «У старого рудника», часть IV и «Объяснение отдельных слов, понятий и выражений, встречающихся в сказах»^[22]

Предания о чуди (чучкарях) — древнем народе бытуют и в Прикамье: «А кто-то тут раньше жил, какие-то люди-чуди»^[23].

У финно-угров

Легенды о чуди, карликовом народце древности, коми заимствовали от русских. В преданиях коми чуды — низкорослый и темнокожий народец, которому трава кажется лесом. Иногда он наделяется и звериными чертами — шерстью, поросячьими ногами. Обитали они в сказочном мире изобилия, в те времена, когда небо располагалось так низко над землёй, что чуды могли дотянуться до него рукой^[7]. Но они всё делали неправильно — на пашне рыли ямы, скот кормли в избе, сено косили долотом, хлеб жали шилом, обмолоченное зерно хранили в чулках, толокно толкли в проруби. Чудинка оскорбила Ена, испачкав нечистотами низкое небо или задев его коромыслом. Ен поднял небо, на земле выросли высокие деревья, а на смену чудам пришли белые высокие люди. Чуды ушли от них под землю в свои ямы, испугавшись земледельческих орудий — серпа и т. п.^[24]

По одному из сюжетов, в начале времён небо находилось так низко над землей, что до него можно было достать рукой. В этот золотой век было всеобщее изобилие, пшеничные колосья были кустистыми и начинались прямо от земли. В те времена древний народ чудь имел малый рост. Однажды один чудин (чучкой) устал жать такие большие колосья, он выругался и рванул куст руками, так что в руке у него остался только верхний колос. Так хлебные колосья перестали расти в виде кустов. Согласно мифу, который имел апокрифическое происхождение, чудинка выпекала блины и остужала их, прикрепляя к небу. При ней был младенец, который с первых же дней был способен ходить и говорить; мать подтерла его зад блином, а затем тоже прикрепила этот блин к небу. Небосвод был оскорблён этим, поднявшись на недосягаемую высоту, а у пшеницы был утерян длинный колос^[25].

По одному из рассказов, однажды двенадцать чудов находят серп и тащат его к реке, чтобы утопить. Они вывозят серп на лодке на середину реки, привязывают к нему камень и бросают в воду. Но кривой серп цепляется за борт ложки и переворачивает её. Так все чуды и тонут. Согласно другому преданию, нашедшие серп чуды пытаются поднять его, но этот предмет вырывается и перерезает им глотки. Из их утроб выскакивают ящерицы и прочие гады и разбегаются. Те, кто попал в лес становятся лесными духами, попавшие в воду — водяными, в сёлах появляются чуды-гуменники, чуды-банники и другая нечисть. Миф о nервоначальном покосе связан с историями о первых героях; в традициях карел, финнов и эстонцев — с великанскими сыновьями Калевы, в мифологии коми — с косьбой Ена и Омоля. В славянском фольклоре есть легенды, как в давнее время Бог и святой Пётр ходили по земле. Они видят, что жнецу неизвестен серп, и он колет шилом стебли — подобно чудам в фольклоре коми — Бог даёт ему серп. Чуды, представленные как карлики начальных времён, противопоставляются nервобытным великанам, создателям ландшафта^[26].

«Чудя» подобно зверям жили в лесах, «питались зверьем и одевались зверьём». Но тут является «Степа-угодник» (Стефан Пермский) и начинает всех крестить, а с этим угодником приходят царские слуги, требующие оброк. Тогда «чудя» бежит в леса и скрывается в вырытых ямах со всем их богатством^[27]. О чудских богатствах рассказывают, что к ним прямиком с неба падают серебряные кони и золотые сани, служившие чуди, пока они не ушли. Чудь прячет коней и сани, и никто не может разыскать этот клад, хотя и показывают урочище, где он, как утверждается, закопан. По одному поверью, что чуды стали злыми духами, прячущимися по тёмным местам, заброшенным жилищам, баням, под водой. Они невидимые, оставляют следы птичьих лап или детских ног, наносят вред людям и могут подменить их детей своими. Согласно одному преданию, женщина цедит брагу, когда к ней подхолит незнакомая девушка и говорит: «Мама, дай мне на вечер сито». Хозяйка удивляется, ведь её дочь уже семнадцать лет как лежит в люльке и не растёт. Тут девица и показывает матери, что в люльке вовсе не ребёнок, а чурка, и раскалывает её топором. Оказывается, что женщина, не окрестив дочь, снесла её в баню, но забыла веник, и, выругавшись, пошла за ним. Тогда чудь подменила девочку чуркой. Дочка выросла у чуди, выучилась обращаться в зверей и птиц, становиться невидимой. Чудь хотела выдать её замуж за одного из своих, и девушка просит помочь мать: когда та услышит звон свадебных бубенцов и увидит, что со стороны бани идёт снежный вихрь, пусть бросит в него крест — этого предмета чудь боится больше всего. Когда мать так делает, из снежного вихря вылетает курица, превращающаяся в дочь. Правда, девушка была не жилец и скоро умирает^[28].

Одного гармониста приглашают на ночь на праздник некие незнакомцы: сани с людьми и конями въезжают прямо в реку, попадая в подводное село, где все веселятся и пляшут под гармонь^[29]. Однако гармонист обращает внимание, что после каждого круга пляшущие мадут себе чем-то лицо. Тогда он подкрадывается к сосуду, наполненному жидкостью и мажет себе один глаз. Он видит, что вокруг не люди, но кривляющиеся мохнатые, ушастые и хвостатые чуды. Под утро эти создания сами впрягаются в сани и отвозят гармониста домой. Но с того времени он стал одним глазом видеть чудов, которые, будучи невидимыми, проказили в людском мире. Один раз гармонист не выдерживает и хватает чуда-вора, который удивляется, что человек видит чудов. Наивный человек показывает ему глаз, которым позволяет ему видеть нечисть. Тогда бес тыкает ему пальцем в глаз, и гармонист теряет свою способность видеть нечистую силу. Считалось, что чудь вместе С другой нечистой силой выходит с того света во время солнцеворота — на Святки, когда проводили обряд «топтания чуди» — объезд дворов на конях^[30].

Другие предания представляют чудь как древних богатырей, к которым принадлежат Пера и Кудым-Ош. Они также ушли под землю или стали камнями или были заточены в Уральских горах после того, как русскими миссионерами распространяется новая христианская вера. Сохраняются древние чудские городища (кары). Чудские великаны были способны перебрасывать топоры или палицы с городища на городище. Иногда с ними связывалось также происхождение озёр, основание деревень и т. п. Чуды были язычниками, они не пускали к себе Стефана Пермского, перегораживая реки камнями. Когда миссионер победил, чудь порушила столбы, на которых стояли крыши их полуземлянок, похоронив саму себя. Остались спрятанные под землёй клады, добыть которые способны только колдуны, которые умеют снимать заклятие с сокровищ^[30].

По ряду преданий, чудь считают предками целых селений коми, поэтому в поминальные дни на чудские могилы носили яства в берестяных коробочках и блины. Сходные предания фиксировались и у вепсов^[31].

В мордовском эпосе существует легенда о царевиче Тюштяне, включающая в себя большое количество параллелей с легендами о чуди, где Тюштян может пониматься как правитель древней чуди^[9].

В 1873 году путешествовавший по Кольскому полуострову русский писатель Василий Немирович-Данченко записал у местных саамов предание о борьбе предков последних с нашествием «чуди белоглазой», в которой им помогли чакли.

В современной культуре

Образ мифического народа чуди присутствует в российском мистическом телесериале «Территория» (2020), сюжет которого основан на коми-пермяцкой мифологии.