6-й отдельный батальон (Финляндия)

У этого термина существуют и другие значения, см. 6-й батальон.

6-й отде́льный батальо́н (фин. Erillinen pataljoona 6) — подразделение Сил обороны Финляндии во время советско-финской войны 1941—1944 годов. Сформировано в апреле 1942 года немецкими оккупационными властями на территории Ленинградской области, в основном из ингерманландских подростков, не достигших к августу 1941 года призывного возраста, под названием «Финская охранная группа 187» (нем. Finnische Sicherheitsgruppe 187). Офицеры и большинство унтер-офицеров были немцами. Подразделение использовалось для охраны железнодорожных путей и борьбы с партизанами. Осенью 1942 года охранная группа была переформирована в «Восточный батальон 664» (нем. Ost-Bataillon 664). В ноябре-декабре 1943 года батальон был передан в состав вооружённых сил Финляндии, где получил наименование «6-й отдельный батальон». Батальон участвовал в боях за Вуосалми. После расформирования в октябре 1944 года около 300 его бывших военнослужащих добровольно возвратились в Советский Союз, ещё около 200 человек были принудительно выданы в СССР, остальным удалось либо скрыться в Швеции, либо легализоваться в Финляндии.

6-й отдельный батальон
фин. Erillinen pataljoona 6
Принятие присяги в Лейникюля
Годы существования	23.11.1943 — 10.10.1944
Страна	Финляндия
Подчинение	Финская армия
Тип	пехотный батальон
Численность	600—800 чел.
Дислокация	Карельский перешеек
Войны	Советско-финская война (1941—1944)
Участие в	Бои за Вуосалми
Предшественник	Финская охранная группа 187 Восточный батальон 664 04.1942 — 11.1943  Германия
Командиры
Известные командиры	Каарло Брейтхольц, Ганс Катас

Формирование

Волосовский район был полностью занят немецко-фашистскими войсками в августе 1941 года. За период оккупации на его территории были казнены около 200 местных жителей, более 20 тысяч человек было угнано на работы в Германию. Уничтожено более 3 тысяч домов, сожжено 30 деревень и хуторов, в 82 населённых пунктах не осталось ни одного жителя^[1]. С начала войны практически всё мужское население Ленинградской области находилось на фронте в рядах Красной армии, в зоне оккупации оставались только женщины, допризывники и старики^[2]. Органами управления стали немецкие волостные управы, на базе совхозов были организованы «земские дворы», для работы в которых было мобилизовано всё население района, трудившееся по 14-16 часов в сутки^[3]. Молодёжь немцы ежедневно выгоняли на работы — заготавливать лес или мостить камнем дороги, где за малейшую провинность подвергали телесным наказаниям^[4].

В конце 1941 года немецкие оккупационные власти начали организовывать из местного населения так называемые сотни (нем. Hundertschaft) для охраны тыловых коммуникаций^[5]. В феврале 1942 года в райцентре, посёлке Волосово, из ингерманландских подростков, находившихся на оккупированной территории Ленинградской области, началось формирование отряда под названием Финская охранная группа 187, задачей которого было несение караульной службы на транспортных коммуникациях^[6][7]. Тех, кто к 1942 году достиг призывного возраста, мобилизовали принудительно. Известны случаи, когда отказавшиеся вступить в отряд были повешены. Для подростков же 15-17 лет вступление в отряд было формально добровольным — оно заменяло отправку семьи на работу в Германию, однако, по воспоминаниям самих подростков, главной причиной, побудившей их к вступлению в отряд, был постоянный голод^[8][9].

Местом дислокации и обучения отряда был выбран бывший лесхоз, расположенный примерно в пяти километрах от Волосова, где были оборудованы казармы и классные комнаты^[10]. Всем была выдана немецкая военная форма и сапоги, за исключением касок, которые полагались только немцам. Был заполнен реестр военнослужащих (нем. Kriegs-Stammrolle) со всеми личными и семейными данными, где в графе национальность всем было проставлено «Finne». Проверено знание языков. Знание финского и русского у всех было оценено «хорошо», что же касается немецкого, то у всех оно было крайне слабым — лишь несколько человек знали его на уровне школы, а остальные что-то слышали от немецких солдат, расквартированных в их родных деревнях. Карточки военнослужащих заполнялись с помощью переводчика. Одним из переводчиков был Теппо Раски. Где и когда он выучил немецкий, никто не знал, но говорил он на нём свободно. Он был намного старше остальных в отряде, ему было 26 лет, и он имел боевой опыт — воевал против финнов в рядах Красной армии во время Советско-финляндской войны 1939—1940 годов^[11].

Обучение длилось три месяца. Обучали обращению с оружием — трофейными советскими винтовками и пулемётом. Обучали обращению с гранатами и их метанию. Особое внимание уделялось минам. Изучали их устройство и разборку^[12]. Языком общения в отряде был «inkeri» (ингерманландский финский язык). В первое время строевые команды отдавали по-русски, так как на других языках их не знали, но вскоре они были выучены на немецком языке^[12].

Некоторых освободили от службы по причине физических недостатков. На их место набрали новых. Когда численность отряда стабилизировалась, и учебный период подошёл к концу, приняли присягу. Переводчик, повышенный до младшего сержанта Теппо Раски, зачитал перед строем текст присяги на немецком языке, остальные повторили его вслух. Затем все подписали текст присяги в переводе на финский язык. Дословный текст присяги: «Minä velvoitun palvelemaan Sicherungsgruppissa. Minä velvoitun minun saksalaisten sekä minun esimiesten käskyjä Sicherungsgrupissa ehdottomasti täsmällisesti täyttämään. Minä vannon olemaan kuuliainen, uskollinen sekä urhollinen» («Я обязуюсь служить в Охранной группе. Я обязуюсь беспрекословно и точно выполнять приказы моих немецких командиров и моих начальников в Охранной группе. Я клянусь быть послушным, верным и храбрым»)^[13].

Финская охранная группа 187 насчитывала 680 человек и состояла из четырёх (27-й, 28-й, 29-й и 30-й) сотен, численностью около 170 человек каждая^[14]. Подразделение имело немецкое обмундирование, но использовало трофейное советское оружие. Все офицеры и большинство унтер-офицеров были немцами, хотя со временем число ингерманландских ефрейторов и унтер-офицеров выросло. В апреле 1942 года Финская охранная группа 187 убыла из Волосова для несения караульной службы в тыловых районах под Новгородом. Задачей, поставленной перед подразделением, была охрана железных дорог и мостов^[15], однако фактически, кроме караульной службы, его также использовали для борьбы с советскими партизанами, которые становились всё более серьёзной проблемой для немцев^[7][16].

Охрана коммуникаций

Отряд был направлен на юг Ленинградской области для охраны железнодорожных линий Батецкая — Дно и Луга — Новгород. Штаб Охранной группы 187 расположился на узловой железнодорожной станции Батецкая^[17].

Каждой из четырёх сотен были выделены свои участки железной дороги. Самые длинные превышали 100 километров. Места дислокаций находились на железнодорожных станциях. Патрули из двух или трех человек круглосуточно обходили свои участки железной дороги. Они следили за тем, чтобы под рельсами не было мин и подведенных к ним запальных шнуров. Если такое обнаруживалось, мины извлекались и обезвреживались. Железнодорожные мосты охранялись караульными постами. На дежурстве у малых мостов находились по два человека, у больших — по четыре человека с каждой стороны, всего восемь человек. В состав караула входил один немецкий солдат или унтер-офицер. Немцы служили также в качестве подкрепления на случай нападения партизан^[17].

Осенью 1942 года Финская охранная группа 187 была переформирована в Ost-Bataillon 664 (finnische) — Восточный батальон 664 (финский), а её 27-я, 28-я, 29-я и 30-я сотни, соответственно, в 1-ю, 2-ю, 3-ю и 4-ю роты^[7].

Отношения с партизанами

Железные дороги проходили через леса и болота, где действовали партизанские отряды, которые поддерживали связь с местными жителями и знали, что происходит в районе их действий. Информация о развёртывании Охранной группы 187 быстро дошла до штабов партизан^[18]. Когда выяснилось, кто эти люди, имевшие оружие советского образца, обмундирование немецкой армии и знавшие русский язык, на них, по крайней мере вначале, не нападали^[19].

По воспоминаниям бойцов охранной группы, в деревне, где размещалась одна из сотен на участке Батецкая — Уторгош, между ними и партизанами установилось своего рода перемирие. В деревне и её окрестностях партизаны не трогали бойцов из охранной группы, а те в свою очередь неоднократно видели вооружённых людей, приходящих из леса, знали, к кому они приходят, но молчали. Рядовой Юхо Лелло, родившийся в деревне Вопша, которому тогда было 17 лет, вспоминал, как зайдя вместе с товарищем в одну избу, увидел бородатых людей в советской военной форме, сидящих за столом. Те пригласили неожиданных гостей к столу. За самогоном обменялись новостями. Партизаны спрашивали о немецких порядках и настроении охранников, те в свою очередь — о положении на фронте. Партизаны предложили переходить к ним, однако призыв успеха не имел. Заметив же перемену в поведении гостей, сказали: «Вам не нужно нас бояться. Мы вам ничего плохого не сделаем. Чем больше вас, тем меньше здесь немцев». Финская охранная группа 187 участвовала в нескольких вылазках в лес против партизан, во время которых происходили перестрелки. Партизаны обстреливали часовых, охранявших мосты, были погибшие. Однако по возвращении в деревню перемирие возобновлялось^[20][21][22].

Из воспоминаний другого бойца: «Партизаны захватили одного из наших парней и отвели в свой лагерь. Его не пытали и не причинили никакого вреда, просто расспрашивали, насколько большим было подразделение, какое вооружение и тому подобное. Парень рассказал всё, что знал. Затем он попросился выйти в туалет, и, как ни странно, его отпустили. Он бросился в лес и сбежал, хотя ему вслед стреляли»^[23].

Отношения с немцами

За редкими исключениями немецкие офицеры и унтер-офицеры относились к ингерманландцам спокойно, не издевались и не наказывали без причины. Но были и исключения, например, Алексантери Якману из деревни Парицы, застрелившему на посту зайца, за ненужный шум офицер приказал несколько часов ползать с рюкзаком кирпичей по полям за деревней^[24].

По воспоминаниям бойцов отряда, командиром 3-й роты был некий обер-лейтенант. Он всегда старался показать, как следует уважать немецкого офицера. Когда рядовой Юсси Харсиа проходил в деревне Нюровка мимо упомянутого офицера и не отдал честь, то немец остановил его и приказал лечь на землю в грязную лужу. Затем последовала команда: «Ползком! Вперед!». Юсси пополз, а немец медленно следовал за ним. У последнего дома в деревне офицер приказал Юсси встать и резко отчитал его. В казарме Юсси пришлось чистить и сушить всю свою одежду. Многие слышали, как он ругался и бормотал себе под нос: «Черт бы побрал… Кто-то еще пожалеет об этом…». В следующем бою с партизанами обер-лейтенант был убит^[25].

Дело Алекси Нуйя

После переформирования подразделения, первая рота Восточного батальона 664 охраняла железную дорогу на 40-километровом участке между Батецкой и Новгородом. Старшим по возрасту в ней был ефрейтор Алекси Нуйя. Он же был самым образованным в батальоне, так как до войны работал инженером на одном из ленинградских заводов^[26]. Когда фронт приближался к Ленинграду, Алекси Нуйя гостил у своей матери в родной деревне и, по его утверждению, из-за внезапного наступления немцев не успел вернуться в город^[27].

Несправедливые действия немцев вызывали у него ненависть. Если немцам нужно было сено для лошадей, они отбирали его у деревенских жителей, и те после этого теряли своих коров, единственных кормильцев. Когда Алекси Нуйя узнал, что в соседней деревне немецкая фуражная команда забирает у крестьян сено, то сказал своим сослуживцам, что у немцев нет права облагать жителей деревни налогами и предложил прогнать их оттуда. Ефрейтор Нуйя и пятеро рядовых отправились в деревню с оружием. Там около двадцати немцев грузили сено из амбара в машину. Завязалась драка. К счастью, никто оружие не применял. Поскольку немцев было больше, они одержали верх и увезли ингерманландцев в здание комендатуры. Туда же вызвали командира 1-й роты. «Ваши подчинённые арестованы», — сообщили ему. Немцев и ингерманландцев выстроили в две шеренги, у всех была рваная форма и синяки на лицах. «Вы, должно быть, шутите. Не могли пятеро ингерманландцев побить двадцать немцев. Тут некого отправлять на гауптвахту. Мои подчинённые свободны», — скомандовал командир роты и больше никаких последствий в этот раз не было^[28].

Ранней весной 1943 года в Луге по пути в госпиталь Алекси Нуйя встретил на улице молодого немецкого обер-лейтенанта и прошёл мимо, сделав вид, что его не заметил. Немец остановился и начал кричать, что он офицер вермахта, и любой военный должен отдавать ему честь. Алекси Нуйя прислушался к крикам немца, а затем взревел: «Ахтунг! Я финский обер-лейтенант! Ты, что дурак, не видишь знаки различия?». Немец был ошеломлён и, что удивительно, щёлкнул каблуками и встал по стойке смирно. «Лечь!», скомандовал Нуйя, «Вперёд! Ползком марш!»^[29]. Немец пополз по грязной улице. Алекси Нуйя следовал за ним и командовал: «Быстрее! Ещё быстрее!». Случайно им навстречу попался военный патруль и доставил обоих в комендатуру. Там и выяснилось, что над немецким офицером издевался ингерманландец-ефрейтор.

Алекси Нуйя получил 21 сутки ареста. После возвращения в роту на глазах у всех с него сорвали погоны ефрейтора и снова посадили под арест. После освобождения он отправился в соседнюю деревню, где у него были знакомые, и сильно напился. Затем в пьяном виде взял гранату и зашёл в штаб роты, где был убит двумя выстрелами в упор^[15][30]. Сначала Алекси Нуйя был похоронен на немецком военном кладбище под берёзовым крестом, но через день в 1-ю роту пришел немецкий оберст и зачитал приговор. В нем говорилось, что ефрейтор Нуйя за невыполнение приказа своего командира был приговорён к смертной казни и приговор был приведен в исполнение унтер-офицерами штабной роты. Следующей ночью советские военнопленные выкопали тело Алекси Нуйя и похоронили на русском деревенском кладбище. Могила была выровнена так, чтобы её было невозможно найти^[31].

Действия против партизан

К осени 1942 года советские партизаны активизировались, они приобрели боевой опыт и начали настоящую «рельсовую войну». Самые ожесточённые бои с ними развернулись на участке железной дороги Батецкая — Новгород. Третья рота, которой командовал гауптман Шмидт, размещалась в деревне Люболяды, и её всё чаще стали привлекать для боевых действий против партизан^[32]. Рядовой 3-й роты Юхо Жуков рассказывал: «Немцы были сильны в открытом бою, но леса боялись как чёрт ладана. Они совершенно не умели передвигаться по лесу. Они там терялись. Для нас же лес был как родной дом, мы с малых лет знали его. … Мне тогда было всего 16 лет, и большинство остальных были такого же возраста. … Когда командир роты видел, что мы не справляемся своими силами, он вызывал подкрепление. Ну, пришла немецкая рота. И в этом боевом хаосе сразу ясно, что немец в лесу не сравнится с ингерманландцем. Немцы были как коровы, которых весной выпускают из хлева на пастбище: бегают с поднятыми хвостами и мычат, а у нас не было времени и желания их учить»^[33]. Летом и осенью 1943 года 3-я рота попала в ещё более ожесточённые бои, которые происходили почти каждую ночь. В казармах спали в полном снаряжении на полу, рядом с оружием, чтобы когда начиналась стрельба через стены, можно было защищаться. Караульные жили в бараке у железной дороги. Каким-то образом партизаны регулярно минировали тропинку, ведущую к бараку. Были погибшие^[34].

Местные жители, по крайней мере прямо, не выражали враждебности к бойцам Восточного батальона. Несмотря на нехватку продовольствия и отсутствие магазинов, голода у них не было. В батальоне было известно, что в деревнях варят самогон и охотно меняют на мыло, сахар и сигареты. Как только в батальоне получали довольствие, бойцы отправлялись по деревням, туда же, соблюдая подобие перемирия, приходили за самогоном и партизаны^[35]. Алексантери Якман, уроженец деревни Парицы, рассказывал: «Однажды мы с моим другом Антти Рокка отправились в деревню Мячино^{[~ 1]} за самогоном. Мы подошли к одному дому и тут сюрприз — двое мужчин с винтовками в советской военной форме вышли нам навстречу на крыльцо и говорят: „Заходите, ребята, заходите“. … Они отвели нас на кухню, выставили свои винтовки в дверной проём и предложили нам сделать то же самое. … Я был молод, несколько месяцев назад исполнилось 18 лет, Антти был ещё моложе. Согласились и сели за стол. Хозяин дома принес бутыль самогона и сказал тост. Мы долго сидели, опустошая бутыль и закусывая квашенной капустой. Партизаны спрашивали нас, кто мы такие, где находимся, как долго служим немцам и тому подобное. Мы отвечали и сами задавали им вопросы. Они также честно отвечали нам. Хозяин оказался одним из немногих выживших, принимавших участие в Кронштадтском восстании, и производил впечатление порядочного человека. Мы остались ночевать, а утром, когда решили уйти, партизаны сказали: „Будет лучше, если вы не встретитесь нам в лесу, а на посиделки приходите, мы ничего вам не сделаем“. Мы ответили им в том же духе, пожали друг другу руки и разошлись»^[36].

Дневники пасторов

Летом 1942 года финский пастор Юхани Яаскеляйнен первым отправился из Финляндии на оккупированную территорию Ленинградской области в качестве представителя лютеранской церкви для духовного окормления местных ингерманладцев. Яаскеляйнен служил капелланом в финской армии и особенно подходил для этой работы, поскольку сам по происхождению был ингерманландцем^[37]. Весной 1943 года к нему присоединились ещё два лютеранских пастора: Рейно Юлёнен и Юсси Тенкку^{[фин.][15]}.

Юхани Яаскеляйнен посетил расположение Восточного батальона 664 на станции Батецкая^[38]. В своём дневнике он записал: «Немцы рассказали, что финский ефрейтор Нуйя пришел в штаб роты в пьяном виде с винтовкой и ручными гранатами, чтобы отомстить немецким фельдфебелям, но те его застрелили в штабе»^[15]. По воспоминаниям рядового Антти Мартикайнена, Яаскеляйнен был умный и вежливый офицер, говоривший на чистом финском языке^[38].

Капеллан Юсси Тенкку, член Академического Карельского общества, и его супруга Лииса были ярыми сторонниками Великой Финляндии и «общего дела» финно-угорских племён. В своем дневнике Тенкку называет ингерманландцев финнами и утверждает, что в бою «финны» по сравнению с немцами проявляют особую решительность и храбрость. «У немцев невообразимый страх перед лесами и партизанами, однако русские партизаны и гражданское население, в свою очередь, боятся финнов», — с гордостью отметил пастор в своем дневнике, «когда они впервые появились в этом районе и начали посещать местных, то те всегда дрожали от ужаса». Когда летом 1942 года немцы уничтожили лагерь партизан на Оредеже, то именно «финская 2-я рота храбро бросилась в атаку на лагерь и решила исход этого боя», — писал Тенкку^[15].

Ещё он писал, что «однажды финские парни, переодевшись партизанами, отправились в русскую деревню, где жители радостно их встретили, расспрашивали о новостях и предлагали еду». Что произошло в деревне после этой уловки, и почему местные жители обрадовались плохо говорящим по-русски с сильным финским акцентом партизанам, дневник Тенкку не сообщает. В дневнике пастора Юсси Тенкку отмечено, что в штабе Восточного батальона 664 и его ротах командный состав был почти полностью немецкий. Из граждан Финляндии ответственную должность занимал только родившийся в Германии переводчик батальона Ханс Метцгер. В разговорах с немецкими офицерами СС Тенкку похвалялся ролью Финляндии в «битве с большевизмом». Одним из его собеседников был оберштурмбаннфюрер СС Эрих Иссельхорст, который после войны был казнён в Страсбурге за военные преступления. В конце лета 1943 года пастор уехал из батальона обратно в Гатчину^[15]. Что же касается бойцов батальона, то никто из них визит Юсси Тенкку не запомнил^[38].

Расследование газеты «Илталехти»

В 2019 году финская газета «Илталехти» опубликовала статью — расследование журналиста Бориса Саломона «Журналы боевых действий открывают ужасающие зверства: сражавшийся в рядах Финляндии батальон ингерманландцев безжалостно расстреливал гражданское население». Расследование было посвящено 6-му отдельному батальону и основано на дневниках лютеранских пасторов, журнале боевых действий Тылового района группы армий «Север» (нем. Kriegstagebuch 583, Rückwärtiges Heeresgebiet Nord) и журнале боевых действий 6-го отдельного батальона Сил обороны Финляндии^[15].

В статье, на основе анализа документов Тылового района группы армий «Север» говорится, что «большая часть жертв среди русского гражданского населения погибла от рук немецких карательных отрядов, в состав которых входили ягдкоманды, набранные из 2-й и 3-й рот Восточного батальона 664». И тут же приводится пример, который: «связан со зверским массовым убийством цыганского населения в деревне Филипповщина на Северо-Западе России. Оно было осуществлено в Тыловом районе группы армий „Север“ в конце февраля 1942 года. Карательный отряд состоял из немцев, ингерманландцев и эстонцев. Они вошли в деревню и выгнали население полуодетыми на улицу. Мороз стоял в 30 градусов. Их выстроили на мосту, ведущем в деревню. Цыганские семьи заставили танцевать, чтобы „потешить своими отвратительными плясками“ остальных жителей деревни. После этого цыган расстреляли перекрестным огнём из трех пулемётов. После расстрела русское население деревни заставили похоронить тела»^[15]. При этом никак не комментируется тот факт, что в феврале 1942 года Финская охранная группа 187 и, тем более, Восточный батальон 664, ещё не были сформированы.

Ещё газета выяснила, что немцы не могли справиться с недавними советскими школьниками: «немецкие офицеры часто жаловались, что в нетрезвом виде ингерманландцев невозможно было заставить подчиняться требованиям военной дисциплины. 17-летний стрелок батальона Вяйнё Пюлсю и второй солдат Восточного батальона были осуждены военным трибуналом на 5 лет тюрьмы за убийство в состоянии алкогольного опьянения. У газеты „Илталехти“ имеются архивные материалы о десятках подобных случаев»^[15].

По мнению газеты, немцы были просто в шоке от ингерманландцев: «Хотя немецкие солдаты сами жестоко обходились с русским населением, они не могли толерантно относиться к беспредельной жестокости некоторых солдат ингерманландского батальона. Поддержание дисциплины в батальоне „во избежание одичания“ было важно. Вот несколько примеров приговоров, вынесенных солдатам-ингерманландцам из Восточного батальона 664: Рядовой Восточного батальона 664 Йоханн Кирьянен был приговорён к смертной казни 29 сентября 1943 года и расстрелян на месте, за то, что застрелил, назначенного немцами, старосту одной из деревень близ Любани», а финскому капеллану Юхани Яаскеляйнену «немецкий фельдфебель пожаловался, что эти финны не понимают, что немцам нужно дружелюбно вести себя по отношению к русским»^[15].

Причину жестокости бойцов Восточного батальона 664 газета видела в коммунистическом воспитании: «Большинство солдат в батальоне ингерманландцев было очень молодым, моложе 20 лет. Старшеклассников было почти 10 процентов. У многих из них уже был шокирующий опыт жизни в Советской России. Их страдания от коммунистического режима привели к слепому насилию и ненависти, которая выплёскивалась на русское гражданское население. Они не щадили ни женщин, ни стариков, ни детей». Пастор же Юсси Тенкку, по мнению газеты, причиной жестокости считал отсутствие религиозного образования в СССР: «Мало кто из них успел закончить даже церковно-приходскую школу»^[15].

Ещё в статье «Илталехти» утверждается, что некоторых ингерманландцев служба безопасности СС уволила из вермахта за жестокость: «Ненависть ингерманландцев к русским даже с точки зрения немцев зачастую заходила слишком далеко. Примером этого служит обоснование службой безопасности СС увольнения ингерманландца Микко Федотова из рядов немецких вооруженных сил. В заключении службы безопасности СС было сказано, что Федотов так сильно ненавидит русских, что считает каждого русского коммунистом, поэтому он непригоден для службы в вермахте»^[15].

Во время же нахождения 6-го отдельного батальона в составе вооружённых сил Финляндии никаких противоправных действий расследование «Илталехти» не обнаружило^[15].

Исследование университета Хельсинки

В 2021 году было опубликовано исследование Хельсинкского университета, посвящённое государственной политике Финляндии в отношении цыган в 1930-х — 1940-х годах^[39], в котором, среди прочего, авторы подняли вопрос: «в какой степени ингерманландские добровольцы участвовали в нацистских зверствах?», так как «По данным советских расследований, в Красногвардейске (ныне Гатчина) евреи и цыгане были повешены вместе в центре города». В качестве доказательства участия в этом «Финской группы безопасности № 187» приводятся воспоминания рядового Восточного батальона 664 Алексантери Якмана^[36], который во время распития самогона с партизанами➤ рассказал им, что своими глазами видел, как немцы повесили целую цыганскую семью за воровство из домов русских крестьян, пока те были в поле на уборке урожая^[36]. По мнению авторов исследования: «Якман не указывает точную дату и описывает себя как простого наблюдателя, что напоминает оправдательную модель аргументации финских членов ваффен-СС», хотя тут же оговариваются: «Тем не менее, возможно, что казнь состоялась осенью 1941 года, до набора ингерманландских добровольцев»^[39].

Переход к партизанам

Со временем в батальоне начались случаи перехода на сторону партизан. Так, например, 28 октября 1943 года, после разгрома немецкого гарнизона на разъезде Кчера на сторону партизан перешли четверо рядовых Восточного батальона 664: «Кемела — 1925 г.р., Реттель Хуго — 1924 г.р., Хейсконен — 1923 г.р. и Капанен Пекка — 1924 г.р.», которые заявили, что немцы их обманули, обещав при формировании, что они будут только охранять железную дорогу и не будут использоваться в боях, а на деле «бросили в две экспедиции против партизан, причём всегда нас пускали вперёд, а сами скрывались за нашей спиной». В докладной записке начальника Ленинградского штаба партизанского движения М. Н. Никитина для Совинформбюро от 2 января 1944 года говорится, что «перешедшие на сторону партизан финские солдаты в настоящее время воюют против немцев вместе с партизанами, уничтожив уже десятки гитлеровцев»^[40].

Внешние изображения Докладная М. Н. Никитина в ЦК ВКП(б)

Перевод в Финляндию

1 декабря 1942 года Государственный совет Финляндии принял решение о переселении ингерманландцев, проживающих на оккупированной территории Ленинградской области, в Финляндию^[41][7]. Такое переселение соответствовало замыслам руководства нацистской Германии. По плану Ост, на территории Ленинградской области в течение 25 лет предполагалось поселить 350 тысяч немецких колонистов, коренное же население при этом планировалось изгнать или уничтожить^[42]. Первый корабль, перевозивший ингерманландцев, содержавшихся в концлагере Клоога, прибыл в пересыльный лагерь Ханко 29 марта 1943 года. Всего в Финляндию было отправлено около 63 000 ингерманландцев, из них 50 800 человек составляли женщины и дети, 12 200 — пожилые мужчины и старики^[43].

В сентябре 1943 года военнослужащие Восточного батальона 664 также начали выражать свои пожелания попасть в Финляндию, куда уже отправились их родственники. Эта идея нашла широкую поддержку в Финляндии, и одним из тех, кто её пропагандировал, стал пастор Юхани Яаскеляйнен^[41]. Немецкий «Штаб связи Север» при Главной ставке финской армии запросил разрешение у Главного штаба сухопутных войск Германии на перевод Восточного батальона 664 в финскую армию, и оно было получено^[41]. Для замены Восточного батальона 664 на его место был отправлен один из азербайджанских пехотных батальонов, но в пути около трети батальона дезертировало. Как ненадежный, он был возвращён к месту дислокации. Тем не менее, по политическим причинам, в конце ноября Главный штаб сухопутных войск отдал приказ об отводе Восточного батальона 664 из района боевого охранения и передаче его в финскую армию^[38].

Общая численность личного состава, прошедшего в 1942—1943 годах службу в Восточном батальоне 664, с учётом безвозвратных потерь и присланных пополнений, составила около 800 человек, 107 из них были награждены немецким Знаком отличия для восточных народов, 17 человек получили Нагрудный знак «За ранение». Список погибших, составленный капралом Пааво Ихануусом, был опубликован в Финляндии в 1944 году^[7][44].

Переезд в Таллин

В начале декабря 1943 года личному составу Восточного батальона 664 был дан приказ сдать оружие и готовиться к отправке в Финляндию. Все четыре роты были собраны на станции Батецкая. Оттуда через Гатчину в Таллин отправили эшелон с первой и второй маршевой ротами, третью и четвёртую планировали отправить позднее. До Гатчины эшелон остановок не делал, но после прибытия в город всё пошло не по плану. Личный состав сопровождал командир 1-й роты, обер-лейтенант Шуц, который был занят организационными вопросами и не имел возможности держать всё под контролем. Он объявил бойцам, что отправка в Таллин задерживается на несколько часов и хотя Гатчина для ингерманландцев была знакомым городом, разрешения покинуть железнодорожный вокзал не дал. Тогда, получив суточные, бойцы отправились на поиски алкоголя и нашли его на железнодорожном вокзале. Один немецкий солдат потребовал за бутылку водки 20 немецких марок, хотя её уличная цена составляла четыре марки. Алексантери Кемппи не согласился с такой ценой, и у него с немцем возник спор, который быстро перерос в драку^[45]. В ходе драки немец выстрелил в Кемппи, тот скончался на месте. Тогда кто-то из ингерманландцев схватил лопату с длинным черенком и одним ударом отрубил немцу голову. Тело Кемппи его друзья отнесли в паровозный тендер и положили на уголь, они намеревались отвезти его в Финляндию и там похоронить, однако немцы не дали этого сделать. На вокзал прибыли два грузовика полевой жандармерии, всего около 50 военных с оружием. Жандармы окружили ингерманландцев, сопроводили их под конвоем в вагоны и больше не выпускали, хотя поезд простоял на станции ещё пару часов^[46].

Убийство Кемппи вызвало у бойцов жажду мести: «Первую остановку эшелон сделал уже в Эстонии, и когда на станции появились три прогуливающихся немецких офицера, Юхо Хенттинен выпрыгнул из вагона и бросился к ним, крича: „Офицеры! Офицеры!“ Те остановились. Хенттинен врезал каждому, один из офицеров упал. Хенттинен побежал обратно в вагон, ему помогли забраться внутрь и закрыли дверь. Побитые немецкие офицеры терли свои челюсти и растерянно смотрели на отправление поезда. Когда первая партия прибыла в Таллин, принимающие финские офицеры были очень удивлены: из примерно 300 человек больше половины были изрядно пьяны»^[47].

В Таллине их встречали будущие командиры. 23 ноября 1943 года начальник юго-западного округа охранного корпуса губернии Хяме подполковник Каарло Брейтхольц был назначен командиром передаваемого немцами батальона ингерманландцев. В штабе оперативного соединения «Карельский перешеек»^[фин.] было согласовано его название — Отдельный батальон B. Предположительно, на выбор названия повлияла фамилия командира. 1 декабря 1943 года Брейтхольц вместе с другими шестью финскими офицерами и двумя унтер-офицерами прибыл в Таллин, чтобы принять личный состав. Эшелон с пьяными ингерманландцами прибыл утром 5 декабря^[48].

Первая и вторая маршевые роты насчитывали 312 человек, в том числе 13 унтер-офицеров, 28 ефрейторов и 271 рядовой. Их сопровождали 10 немецких унтер-офицеров. По словам командира — обер-лейтенанта Шуца, в них был собран наихудший и наименее дисциплинированный контингент, который «вызвал беспорядки во время подготовки и проведения мероприятий в месте отправления». По прибытии в Таллин несколько бойцов попытались силой пройти через охрану в порт к морякам на финские корабли. Попытку пресекли. Зато несколько десятков человек смогли прорваться в город, где навели ужас на местное население, ища спиртное. Когда алкоголь не находился, или его не хотели продавать пьяным солдатам, в ход шли финские ножи и кулаки. Присланные из таллинской комендатуры полевые жандармы смогли арестовать только мертвецки пьяных ингерманландцев — шестерых заперли в помещении Пятой городской гимназии на улице Луйзе и ещё троих в школе «Рестику». Остальных сопровождающие убедили пойти попариться в сауну, после которой военнослужащие были приведены в некоторый порядок и представлены новому командиру. Подполковник Брейтхольц поинтересовался, готовы ли бойцы поступить на службу в финскую армию. Поднялся страшный крик, из которого он сделал вывод, что все готовы. После чего бойцы смогли проследовать к месту размещения, в паре километров от школы «Рестику», которая находилась на дороге в Палдиски^[15][49][20].

В тот же день, 5 декабря, но уже поздно вечером, в Таллин прибыла третья маршевая рота под командованием немецкого лейтенанта Фойхта. Она состояла из 162 человек, включая 5 ефрейторов, 14 капралов и 143 рядовых. Беспорядки, учинённые первой и второй маршевой ротами, заставили немцев принять некоторые меры предосторожности и контроля: у бойцов отобрали деньги, конфисковали спиртное, поезд не делал остановок в населённых пунктах, а сама перевозка была ускорена более чем на восемь часов. В результате третья маршевая рота прибыла трезвой. Четвертая и последняя маршевая рота прибыла в Таллин 7 декабря под командованием немецкого лейтенанта Хинке с пятью немецкими унтер-офицерами. Она насчитывала 142 человека, включая 6 унтер-офицеров, 23 ефрейтора и 113 рядовых. Благодаря тщательному контролю и ускорению перевозки на 12 часов эта партия тоже прибыла трезвой^[50].

Всего в Таллин прибыло 616 человек: 24 унтер-офицера, 65 ефрейторов и 527 рядовых, в точном соответствии со списочным составом^[50].

Переход в Ханко

Военнослужащие Восточного батальона 664 во время передачи в состав финской армии в Ханко

В порту Палдиски у личного состава были отобраны ножи, которые оказались почти у каждого. Затем была проведена вакцинация против сыпного тифа и общее медицинское обследование^[50].

Первый морской переход в Финляндию был назначен на 7 декабря на теплоходе «Лахти» в сопровождении минного заградителя «Лоухи». Руководителем перевозки был назначен лейтенант Сокка. Выход в море не состоялся, так как был отложен на два дня из-за сильного шторма. Первая партия прибыла в Ханко поздно вечером 9 декабря. На следующее утро маршевая рота отправилась из порта в немецкий лагерь «Waldlager». Вторая перевозка морем состоялась 12-13 декабря на теплоходе «Суоми» (мог взять на борт 450 пассажиров) и теплоходе «Аранда» (мог взять на борт 300 пассажиров). Из-за предупреждения о советских подводных лодках эскорт судов осуществляли корабли сопровождения: тральщик № 763 (тип «Вийпури») и минный заградитель «Руотсинсалми». Руководителем перевозки был капитан Сипиля. Советских подводных лодок во время перехода обнаружено не было. Вторая партия также была отправлена из порта в немецкий лагерь «Waldlager»^[51][20].

В течение следующих четырех дней проводился медицинский осмотр, заполнение медицинских карт, постановка на денежное довольствие, заполнение воинских документов. 18 декабря 1943 года батальон официально перешёл под финское командование. С этого дня батальону было назначено финское армейское довольствие и размещение, а также суточные с 11 декабря. Был сформирован командный состав батальона: командир — подполковник Брейтхольц, фельдфебель штаба, он же временно исполняющий обязанности адъютанта — фельдфебель Саунамяки, интендант — лейтенант Лаукас, командир 1-й роты — лейтенант Сокка, командир 2-й роты — лейтенант Йокинен, командир 3-й роты — лейтенант Парола, командир 4-й роты — лейтенант Тиркконен^[52]. Из лагеря «Waldlager» батальон был передислоцирован в город Ханко. Штабная рота, 1-я рота и половина 2-й роты разместились в Финской общей школе, остаток 2-й роты, 3-я рота и 4-я рота — в Шведской народной школе. Немецкое военное обмундирование было заменено на финское^[53]. Офицер зарубежного отдела Главного штаба финской армии капитан Мартиала посетил батальон, ознакомился с личным составом и торжественно пообещал всем после окончания войны предоставление гражданства Финляндии^[54].

На стороне Финляндии

20 декабря 1943 года в батальоне началась переподготовка. Проводились маршевые учения, занятия по уставу внутренней службы и отработка строевых приемов. В то же время приближалось Рождество, празднование которого на родине было запрещено. В 1930-е годы все лютеранские церкви в Ингерманландии были закрыты, священники арестованы, церковные праздники запрещены^[55]. В связи с этим каждому военнослужащему был выдан свой Сборник гимнов^[фин.] и Новый Завет. В сочельник все получили рождественские подарки, это были посылки от совершенно незнакомых им людей, местных финнов. В посылках были шерстяные свитера, носки, варежки, перчатки, сухое молоко, табак и прочее. На следующий день в батальоне состоялась рождественская служба, на которой многие не были ни разу в жизни. После рождественских праздников обучение продолжилось. На занятиях изучали историю Финляндии и Ингерманландии, военную историю Финляндии, где большое внимание уделялось Зимней войне, а также занимались пением^[56].

Результаты обследования

Центральный отдел надзора Генерального штаба Финляндии провёл обследование личного состава. Его интерес вызывали настроения в батальоне, хотя его надежность и не вызывала больших сомнений, так как у бойцов не было политического воспитания, получаемого в Красной армии, среди них не было ни одного бывшего офицера, сержанта или военнопленного Красной армии. Личный состав был родом почти со всей территории Ингерманландии. Только три человека родились за её пределами: в Эстонии, в Финляндии в волости Кивеннапа и в деревне Вокнаволок Беломорской Карелии. Более половины бойцов были родом из центральных и западных районов Ингерманландии, в основном из приходов Туутари, Скворица, Спанккова, Купаница и Венйоки^[57].

К началу 1944 года более половины бойцов батальона были моложе 20 лет. В Эстонии к ним присоединился 15-летний ингерманландский подросток, так что в Финляндию прибыло уже 617 человек. Большинство родилось в 1923—1924 годах. Уровень образования бойцов был довольно низким — 547 из них окончили только четыре класса начальной школы. Некоторые один или два года посещали финноязычную школу. Были и те, кто не умел ни читать, ни писать. Школьников было 10 %. Лишь несколько человек окончили средние учебные заведения по специальности учитель начальной школы, моряк, техник. Четверть личного состава плохо говорила по-фински. Религиозное образование также было у меньшинства — конфирмацию прошли 228 человек. Основные профессиональные навыки: сельское и лесное хозяйство (50 %), промышленность (20 %), транспорт (10 %)^[58].

Медицинский осмотр показал удовлетворительное физическое состояние: 75 % были признаны здоровыми. По телосложению ингерманландцы оказались более слабыми, чем финны того же возраста. Они также были заметно ниже ростом, чем финны. С первых же дней ингерманландцы произвели хорошее впечатление на финских офицеров и унтер-офицеров: «Умные и словоохотливые, они охотно рассказывали о своей жизни. Финляндия и всё, что было связано с финскостью, казалось, их очень интересовало». Финские командиры не сторонились бойцов батальона, так как и среди них было несколько ингерманландцев, перебравшихся в Финляндию во время Гражданской войны в России и уже давно имевших гражданство Финляндии. Но встречалось и высокомерие: «Они немного похожи на цыган», — говорил один финский унтер-офицер^[59].

Перевод в Кивиниеми

4 января 1944 года закончились карантин и переподготовка личного состава. 7 января батальон погрузился в эшелон и был отправлен через Киркниеми^[фин.] и Лаппеэнранту на Карельский перешеек. 9 января эшелон прибыл на железнодорожную станцию Кивиниеми. Местом размещения личного состава стала комендатура Кивиниеми. Батальон перешел в подчинение 10-й дивизии^[фин.] оперативного соединения «Карельский перешеек». Командовали подразделением 18 финских офицеров и 19 унтер-офицеров. В качестве пополнения в батальон прибыл солдат-ингерманландец, который был переведён из 3-го соплеменного батальона, сформированного в Финляндии в 1942 году из советских военнопленных прибалтийско-финских национальностей, в основном карелов. Через несколько дней из того же батальона перевели еще пятерых ингерманландцев^[60].

Батальон получил лошадей и вооружение. По состоянию на 24 января:
Винтовки М/91 — 221 шт.
Винтовки м/39^[фин.] — 75 шт.
Пистолеты-пулемёты Suomi — 97 шт.
Ручные пулеметы — 24 шт.
Противотанковые ружья L-39 — 6 шт.
Пулеметы Максим — 8 шт.
Миномёты — 3 шт.^[7][61]

В конце января в батальон прибыли первые женщины-добровольцы из Лотта Свярд. Это были Э. Рахикайнен, Т. Ийвонен, А. Сирьяннен и И. Мерта. По состоянию на 31 января 1944 года численность батальона составляла 25 офицеров, 54 унтер-офицера и 601 рядовой. В батальоне было три верховых и 72 обозных лошади. 1 февраля 1944 года начали работу офицерская и унтер-офицерская столовые, а также кафе «Kenttäpakki» («Защитник»), предназначенное для общих собраний. В тот же день батальон получил новое наименование — 6-й отдельный батальон^[62][7].

6-й отдельный батальон

Согласно донесениям отдела надзора, настроения в батальоне были хорошими, так как «финский командир подходил им больше, чем предыдущий немецкий. Личный состав вел себя безупречно. За январь не было назначено ни одного дисциплинарного взыскания». К концу января более половины солдат батальона уже знали адреса своих родных, был налажен обмен письмами. Начальство, в свою очередь, делало все возможное, чтобы найти недостающие адреса. 26 января 1944 года 105 бойцов получили семидневный отпуск для поездки к родным, находящимся в Финляндии на принудительных работах. Единственной проблемой стало отсутствие денег, но финские офицеры и унтер-офицеры организовали для них сбор денег. 8 февраля отпуск был предоставлен второй группе из 156 бойцов. К концу февраля отпуск был предоставлен всем военнослужащим батальона. Для тех же, у кого не было родственников в Финляндии, офицеры нашли финские семьи, которые приняли их как родных^[63].

На Пасху, 9 апреля, в деревне Лейникюля (фин. Leinikylä) (вкл. в совр. пос. Сосново) состоялось полевое богослужение, организованное 15-й дивизией^[фин.]. После Пасхи в батальоне началась борьба с неграмотностью. Хотя таких было всего несколько человек, для многих финский язык представлял серьёзные трудности. Для них были организованы занятия. Учителями были офицеры и унтер-офицеры подразделения. В мае были проведены экзамены по критериям начальной школы. В середине апреля в батальоне начала выходить собственная полевая газета «Кивекяс»^{[~ 2]}. 19 апреля 1944 года капелланом 6-го отдельного батальона был назначен Рейно Юлёнен^[64].

Всё время, остающееся у военнослужащих после учений, было под контролем офицеров. В батальоне была своя библиотека, выдавались билеты на представления фронтового театра. На киносеансы офицеры водили солдат за свой счёт. Отмечались государственные праздники. Первым таким праздником стал День Рунеберга, 5 февраля. В программе были речь командира батальона Брейтхольца, рассказ лейтенанта Хайконена о Рунеберге и выступление лейтенанта Ноккалы о творчестве Рунеберга. Затем бойцы батальона декламировали отрывки из литературного творчества Рунеберга, в том числе из «Рассказов прапорщика Столя»^[65]. Большое значение придавалось спорту и физическим упражнениям. Особенно популярны были соревнования по лыжным гонкам и боевой подготовке^[66].

Школа унтер-офицеров

6 февраля 1944 года в батальоне начала работу школа унтер-офицеров, в неё было отобрано 105 курсантов, командиром был назначен капитан Сокка. Капитана уважали, он был справедлив, не отдавал глупых приказов, но главное — Сокка был ингерманландцем, хотя нигде это не афишировал. В Финляндии многие ингерманландцы старались говорить на литературном финском языке, таким он говорил: «Ингерманландский диалект так красив. Не забывайте его, ребята. Он так прекрасен и звучит в моих ушах как лучшая музыка. В Финляндии много диалектов, но таких как ингерманландский вы не найдете»^[67].

В батальоне с самого начала был один тверской карел — Василий Иванов. Его проблемой было незнание финского языка. Он говорил на тверском диалекте карельского языка, который финские офицеры и унтер-офицеры не понимали. Зато для ингерманландцев, владевших русским языком, тверской диалект карельского не представлял никаких трудностей. Иванов любил лошадей и, когда батальон получил их, его назначили конюхом. В этом качестве он и служил в школе унтер-офицеров. Первый выпуск школы унтер-офицеров состоялся 19 марта 1944 года^[68].

Перевод в Лейникюля

22 февраля 1944 года к штатной численности добавили одного человека и два грузовика. 23 февраля 6-й отдельный батальон вошёл в состав 15-й пехотной дивизии под командованием генерал-майора Ниило Херсало^[фин.]. 25 февраля состоялась передислокация батальона в деревню Лейникюля. Школу унтер-офицеров перевели в деревню Сиркиянсаари^[69].

5 марта 1944 года батальон получил пополнение — 20 человек. Осенью 1943 года из Восточного батальона 664 около 100 человек были направлены на курсы связистов и радистов вермахта. После курсов их отправили в различные части Европы. Теперь 20 из них передали в Финляндию в 6-й отдельный батальон. 27 марта 1944 года из Ханко прибыло ещё 60 ингерманландцев под командованием лейтенанта Паролы. Они служили в Эстонии. Это было последнее крупное пополнение. Остальные выпускники курсов служили в Италии и в конце войны попали в плен к американцам. В начале апреля все вновь прибывшие получили семидневный отпуск^[70].

До войны конфирмацию прошёл только каждый третий боец батальона, однако некрещённым был лишь один — уроженец Беломорской Карелии Юхо Карху. 18 марта 1944 года его крестил капеллан Юхани Яаскеляйнен. 19 марта во временной церкви состоялось первое конфирмационное богослужение батальона. На занятиях по подготовке к конфирмации преподавали основы духовной и церковной жизни. Конфирмацию провели духовный отец ингерманландцев пробст С. Я. Лауриккала, капеллан Яаскеляйнен, капеллан 3-го армейского корпуса^[фин.] Аалто и капеллан 10-й дивизии Вихеркоски. На мероприятии присутствовал командир 15-й дивизии генерал-майор Херсало и командир батальона подполковник Брейтхольц^[71].

31 марта в батальоне произошли новые назначения офицеров: адъютантом батальона стал лейтенант Луукконен, командиром 1-й роты — капитан Рёти, командиром пулеметной роты — лейтенант Койвистоинен, командиром минометной роты — капитан Марттинен. Командир батальона назначил лейтенанта Луукконена офицером штаба по ингерманландским делам. По штату на 29 марта 1944 года в батальоне числились: 27 офицеров, 64 унтер-офицера и 700 рядовых. Лошадей было 74. Лейтенант Ляяпери передал обязанности начальника конюшни батальона старшему сержанту Виролайнену. В апреле 1944 года командование пришло к выводу, что благодаря проведенному обучению батальон готов к боевым действиям на фронте. 4 апреля 1944 года начальник штаба 15-й дивизии, майор Салонмиес, запросил у Брейтхольца информацию о боеготовности батальона^[72].

6 апреля 1944 года батальон отправил 10 лошадей с конюхами в Лемболово на весенние полевые работы. 15 апреля в результате внезапного наступления Красной армии двое из них, унтер-офицер Матти Лаатикайнен и рядовой Пааво Хартикайнен, были убиты, а один тяжело ранен. Раненый рядовой Юхо Саукконен скончался в тот же день. Они стали первыми погибшими среди военнослужащих 6-го отдельного батальона^[73].

• 
  Капеллан Рейно Юлёнен проводит конфирмацию
• 
  На весенних полевых работах

Принятие присяги

26 апреля 1944 года в Лейникюля состоялась церемония принятия воинской присяги. Командование придавало ей огромное значение, так как на церемонии планировалось присутствие главнокомандующего. До последних минут ожидали посадки самолета маршала Маннергейма, но затем пришла радиограмма, что он прибыть не сможет. Маннергейм передал бойцам своё приветствие, которое зачитал командующий 3-м армейским корпусом, генерал-лейтенант Ялмар Сииласвуо. После того как на флагшток был поднят флаг Финляндии, на плац, в сопровождении почётного караула, вынесли флаг Ингерманландии. Флаг для этого случая сшили лотты батальона. Смотр батальона провёл командир 15-й дивизии генерал-майор Ниило Херсало. Церемонию принесения присяги освятил пробст С. Я. Лауриккала^[74].

Большую, проникновенную речь, обращённую к «ингерманландским братьям по оружию», произнес адъютант батальона, лейтенант Ирьё Луукконен. В ней говорилось о борьбе за свободу, ненависти к большевистским порядкам, о любви к родному языку, а также финскому языку и лютеранской вере. Особо он отметил, что положение родных военнослужащих батальона, отправленных на принудительные работы по всей Финляндии, после победы может измениться: «Придет время, когда внешняя опасность будет отражена. Тогда финны и ингерманландцы смогут приступить к мирной созидательной работе. Тогда для вас, ингерманландцы, наступит облегчение, и перспективы на будущее начнут казаться светлыми и обнадеживающими. Существуют предпосылки для того, чтобы положение ваших близких было приведено в удовлетворительное и соответствующее целям состояние. Это потребует мужества и стойкости, чтобы выдержать это временное вынужденное положение»^[75].

Церемония в Кирьясало

Освящение братской могилы

Первоначально штаб 15-й дивизии планировал провести церемонию принятия воинской присяги 6-го отдельного батальона на территории Ингерманландии. Командир 15-й дивизии дал разрешение на рекогносцировку. 2 апреля 1944 года командир батальона вместе с капитанами Марттиненом и Рёйти, а также лейтенантом Луукконеном провели разведку местности в деревне Кирьясало. Они выбрали подходящее место. Однако 18 апреля 1944 года из штаба 3-го армейского корпуса поступил приказ отказаться от этой идеи. Причиной, вероятнее всего, была близость фронта. Передвижение крупной группы войск вблизи линии фронта, несомненно было бы замечено со стороны Красной армии^[76].

19 мая 1944 года командир батальона Брейтхольц, военный капеллан Юлёнен, лейтенанты Койвистойнен и Виролайнен нашли в Кирьясало братскую могилу ингерманландцев, погибших в 1919—1920 годах во время боевых действий в составе Северо-Ингерманландского полка республики Северная Ингрия. На следующий день лейтенант Койвистойнен с группой бойцов привели в порядок место захоронения. Освящение братской могилы состоялось в воскресенье 21 мая 1944 года. Командир 6-го отдельного батальона подполковник Брейтхольц сказал речь о героизме павших за свободу Ингерманландии. У могилы был спет национальный гимн ингерманландцев «Nouse, Inkeri». После этого состоялась церемония возложения венков. Ингерманландцы из Рауту возложили свой памятный венок. Затем адъютант Луукконен и девушки из Лотта Свярд возложили венок от 6-го отдельного батальона. Местное подразделение финской армии возложило свой венок и пообещало поддерживать место захоронения в порядке и святости. Мероприятие завершилось совместным исполнением национального гимна Финляндии^[77].

Участие в боевых действиях

9 июня 1944 года войска Ленинградского фронта, под командованием генерала армии Л. А. Говорова, начали на Карельском перешейке Выборгскую наступательную операцию против войск Финляндии. 4-й армейский корпус^[фин.] отступил. Между ним и 3-м армейским корпусом в районе Вуосалми^[фин.] образовался глубокий прорыв, который должны были заполнить отдельные батальоны. Вечером 12 июня 6-й отдельный батальон получил приказ 3-го армейского корпуса немедленно передислоцироваться в район Корпикюля^[фин.] волости Кивенаппа^[фин.], где его задачей было прикрыть правый фланг 15-й дивизии с северо-запада и юга. Батальону был придан противотанковый взвод полевой артиллерии. Батальон был присоединён к тыловому обеспечению 18-й дивизии^[фин.]. Поздно вечером на автомобилях 3-го армейского корпуса началась переброска. Батальон и его снабжение оказались в деревне Корпикюля утром 13 июня. Роты были распределены на местности. В течение дня контакта с противником не было. Слева соседом 6-го отдельного батальона в районе Корпикюля стал 25-й отдельный батальон, справа — 28-й отдельный батальон. В тот же день, 13 июня, около 23:00, участки обороны 1-й и 2-й рот подверглись атаке противника. Атака была отбита после пятнадцатиминутного огневого контакта. Артиллерия батальона открыла заградительный огонь перед позициями. Противник отступил. Это было первое боевое столкновение 6-го отдельного батальона с советскими войсками^[78].

Утром выяснилось, что за ночь красноармейцы заняли перешеек между болотом Суоперя и лугом Перкиё^{[~ 3]}, а советские разведчики находились в районе ручья Мюллюоя^{[~ 4]}. Положение становилось затруднительным. Для его облегчения один взвод занял северную часть Корпикюля, а артиллерия провела пристрелку к югу и юго-востоку от Корпикюля. Утром 14 июня началась интенсивная огневая подготовка по позициям батальона. Помимо артиллерии, миномётов и противотанковых орудий, позиции также бомбила авиация. После этого противник атаковал с трех направлений. Первое направление проходило через луга Селькясуо^{[~ 5]}, второе — по дороге Вехмайнен^{[~ 6]} — Корпикюля^{[~ 7]}, а третье — с восточной стороны Корпикюля через луг Перкиё. Командный пункт вместе с основными силами батальона отступил через холмы Куйвисаари^{[~ 8]}. 1-я рота пересекла ВТ-линию через холмы Толттимяки^{[~ 9]}. Командир связался со штабом 18-й дивизии и получил приказ: «Батальону собраться в районе озера Латоярви^{[~ 10]}, перегруппироваться, пополнить запасы продовольствия и затем занять участок ВТ-линии от болота Сависилла^{[~ 11]} до старой государственной границы у болота Корвентаусто^{[~ 12]}». Около полудня передовые части батальона достигли района озера Латоярви. Поздним вечером батальон восстановил связь с соседями. Ночью столкновений с противником не было. Потери первого дня ведения боевых действий составили: двое погибших, трое раненых и 31 пропавший без вести, из которых по меньшей мере 18 заблудились. Они вышли к позициям 28-го отдельного батальона и были возвращены в свои подразделения. 13 человек пропали без вести окончательно. Часть из них попала в плен^[79].

Отступление на Вуосалми

После прорыва линии фронта у Валкеасаари, советские войска продвинулись до района Перкъярви. Началось общее отступление финских войск и арьергардные бои. 17 июня 1944 года из оперативного отдела 18-й дивизии поступил приказ готовиться к отводу за реку Салменкайта. ВТ-линия удерживалась до шести часов утра, после чего батальон отступил маршем по дороге Липола — Валкъярви в район деревни Хампаала. В тот же день изменилась подчиненность: 6-й отдельный батальон был переподчинён от 18-й дивизии 2-й дивизии^[фин.]. Задачей батальона стало перемещение маршем в район пустоши Пасуринкангас^{[~ 13]} и занятие позиций на линии Марьяниеми^{[~ 14]} — ручей Корпиоя — озеро Пуннусъярви^[80].

Штаб 6-го отдельного батальона находился в районе деревни Пуннус, связь со 2-й дивизией и 2-м пограничным егерским батальоном^[фин.] была налажена. На следующий день, 18 июня, командир 2-й дивизии генерал-майор А.-Э. Мартола^[фин.] проверил передовую линию батальона. Затем советские войска, используя танки, прорвали оборону в зоне ответственности 1-й роты, проведя за собой пехоту, но её удалось отсечь и уничтожить. К полудню, после ожесточённого боя, 1-я рота отступила за Марьяниеми и перешла в резерв за 2-й ротой. Потери составили одного погибшего — командира взвода лейтенанта Сайнио, и пятерых раненых. 2-я рота на линии обороны «Пуннусъярви — Корпиоя» постоянно вступала в перестрелки с советскими патрулями. Ранним утром 19 июня 1944 года 6-й отдельный батальон получил приказ передать линию обороны 49-му пехотному полку и совершить марш через реку Салменкайта в деревню Эуряпяя, откуда на паромах переправиться через Вуоксу в район Вуосалми. Батальон покинул свои позиции и немедленно начал марш. Переправился через Вуоксу без потерь и к полудню прибыл в пункт назначения^[81].

После прибытия в район Вуосалми батальон получил приказ занять позиции вдоль реки Вуоксы на участках островов Суурсаари^{[~ 15]} и Сусисаари, мыса Линнаниеми^{[~ 16]} и прибрежной полосы у деревни Суонтаус^{[~ 17]}. Командир батальона распределил задачи: 1-я рота занимала Линнанниеми, 2-я рота — Сусисаари и прибрежную полосу у Суонтаус. Егерский взвод и 1-й взвод пулемётной роты занимали Суурсаари. Командный пункт и тыловое обеспечение батальона, а также штабная рота разместились в домах деревни Синтола^{[~ 18]}. После занятия позиций начались работы по их укреплению^[82].

Смена командира

20 июня 1944 года поступило известие о сдаче Выборга. 22 июня из дивизии поступил приказ о переброске 6-го отдельного батальона в Антреа, где подразделения приступили к работам по укреплению позиций на островах Яаконсаари^{[~ 19]}, Кекинсаари^{[~ 20]} и на западном берегу залива Муннинлахти^{[~ 21]}. Такие постоянные переброски с места на место, смена подчинения, а также раздробленность батальона и переводы подразделений в другие части негативно сказывались на настроении личного состава. Батальон также обвиняли в оставлении техники и вооружения. Командование ставило боеспособность батальона под сомнение, что, по мнению офицеров, было связано с недостаточной подготовкой. Доверие к батальону со стороны высшего командования резко упало. Этому способствовали события в 3-м соплеменном батальоне — там, после начала наступления Красной армии, началось дезертирство и участились попытки перехода на советскую сторону^[83]. Слабая боеспособность 6-го отдельного батальона была поставлена в вину командиру батальона — подполковнику Брейтхольцу, который «все время был в панике и совершенно растерян»^[84]. Утром 24 июня 1944 года из 2-й дивизии поступил приказ о переводе подполковника Брейтхольца в Штаб тыловых войск^[фин.] в Туренки^[фин.] и назначении новым командиром батальона майора Ганса Катаса. Приказ вступил в силу 25 июня 1944 года^[83].

Оборона Купарсаари

Новый командир батальона, 39-летний майор Ганс Катас, был кадровым военным. Он окончил кадетское училище в конце 1920-х годов, а до перевода в 6-й отдельный батальон был командиром батальона в 4-м пехотном полку^[фин.]. Первой задачей, которую поставил Катас, было восстановление дисциплины и подъём боевого духа в батальоне. 27 июня 1944 года 6-й отдельный батальон получил приказ из штаба 2-й дивизии, согласно которому он переходил в подчинение 3-й дивизии^[фин.] и перебрасывался автотранспортом в район Куукауппи — озеро Питкяярви^{[~ 22]}. Миномётный взвод и полувзвод пулемётчиков, находившиеся в 49-м пехотном полку^[фин.], немедленно возвращались в состав батальона^[85].

В тот же день поступил приказ командира 3-й дивизии, генерал-майора Ааро Паяри, занять остров Купарсаари. Правым флангом батальона стала линия залив Оянсуунлахти^{[~ 23]} — озеро Калтовеси^{[~ 24]}, а левым — остров Лиетсаари^{[~ 25]} — озеро Кааволампи^{[~ 26]}. В качестве усиления батальон получил одно противотанковое орудие и два взвода пехоты. В течение всего дня 29 июня советские войска вели беспокоящий огонь. Погибли двое: Виктори Юркки и Тойво Вайникка. Усилилась пропаганда через громкоговорители. Кроме того, с помощью противотанковых орудий разбрасывались листовки. Основными темами были потери немцев на Западном фронте и потери финнов в Карелии. Пропаганда не оказала существенного влияния на бойцов. 30 июня к батальону была приписана 25-я артиллерийская рота из 3-й дивизии. В тот же день командир дивизии, генерал-майор Паяри, посетил командный пункт батальона и назначил батальон ответственным за участок фронта на Купарсаари. Потери батальона за июнь составили: 13 погибших, 54 раненых, 24 пропавших без вести^[86].

7 июля 1944 года батальон участвовал в локальном наступлении на перешейке между озером Кааволампи и проливом Лайтсалми^{[~ 27]}. Советские войска сосредоточили там сильный артиллерийский огонь, в результате чего наступление было остановлено, а четыре бойца 6-го отдельного батальона были ранены осколками снарядов. 11 июля 1944 года из опорного пункта на мысу Вяяринпяя^{[~ 28]} рядовой Микко Рямё бежал на лодке через Вуоксу на советскую сторону. Микко Рямё родился 16 декабря 1923 года в деревне Сепянкюля (часть совр. пос. Пудость), поступил на службу в 6-й отдельный батальон 11 декабря 1943 года. Беглеца обстреляли, но он выжил. В СССР был осуждён, после отбытия наказания проживал в Эстонии^[87].

В июле интенсивность военных действий снизилась. Постоянно вёлся только обоюдный беспокоящий огонь. 28 июля 1944 года поступил приказ передать позиции на передовой 28-му отдельному батальону. Приказ вступил в силу 1 августа, после чего 6-й отдельный батальон перешёл к строительству полевых укреплений в районе от озера Такалампи^{[~ 29]} до озера Хааройлампи^{[~ 30]}. Штатная численность батальона составляла 28 офицеров, 82 унтер-офицера и 600 рядовых. Фактическая численность батальона составляла 26 офицеров, 76 унтер-офицеров и 566 рядовых. В отпуске находилось 4 человека, в госпитале 34 человека^[88].

На строительстве укреплений

1 августа 1944 года 6-й отдельный батальон был отведён от линии фронта и передан в так называемую «Рабочую группу» для использования на строительстве полевых укреплений. Тыловые части батальона и штаб разместились на территории к северу от озера Оралампи^{[~ 31]}. Батальон был задействован в строительстве блиндажей для опорного пункта 18-й дивизии к северу от озера Койралампи^{[~ 32]}, а также к западу и северо-западу от озера Хааройлампи. Затем батальон был передислоцирован в лес Мустакорпи^{[~ 33]} для строительства оборонительного рубежа на участке мыс Мунниеми^{[~ 34]} — залив Оянсуулахти^{[~ 35]} — залив Соуклахти^{[~ 36]}. Штаб батальона находился к востоку от озера Такалампи, при нём располагались пулемётная, егерская и рота связи. 3 августа 1944 года началось строительство по всему рубежу обороны, от Такалапми до Хааройлампи^[89].

19 августа 1944 года в батальоне один день в неделю был выделен для учебных занятий, а также началось предоставление отпусков по очереди, 5 % от численности личного состава. На участке Купарсаари осколочные ранения получили солдаты пулеметной роты Тахвана Вянскя и Юхо Хинтикайнен. В полевом госпитале от полученных ран скончался боец 2-й роты Армас Пюльсю. Списочная численность батальона на 31 августа 1944 года: 28 офицеров, 85 унтер-офицеров, 573 рядовых. 4 сентября 1944 года в 4:44 по телефону поступило сообщение из 4-го армейского корпуса: «Началось перемирие с русскими. Боевые действия прекратить сегодня, 4 сентября, в 7:00. Боеготовность сохранять. Проверить часы. Немедленно сообщить войскам. Более подробные инструкции позднее». Любая стрельба и взрывы были запрещены. Строительные работы были прекращены, но в подразделениях начались ежедневные занятия с личным составом. 6 сентября батальон перешел к сельскохозяйственным работам в районе мыс Кяриниеми^{[~ 37]} — луг Хаавикко^{[~ 38]} — деревня Лоттола — Халкола. Солдаты занялись привычными для них делами — жатвой и молотьбой зерна. 19 сентября, после вступления перемирия в силу, батальон продолжил сельскохозяйственные работы^[90].

Расформирование

25 сентября 1944 года батальон был передислоцирован в деревню Партала (совр. пригород г. Лаппеэнранта). На следующий день начались занятия с личным составом, где особое внимание уделялось воинской дисциплине и порядку. Капеллан Юлёнен начал конфирмационное обучение тех, кто ещё не прошёл конфирмацию. В подразделениях начался учёт оружия и другого снаряжения. 30 сентября поступил приказ отправиться на сельскохозяйственные работы, в основном на уборку зерна и картофеля, в деревнях Партала, Сайккола и Мустола (совр. пригороды Лаппеэнранты)^[91].

В то же время, приказом главнокомандующего от 29 сентября 1944 года, ингерманландцы из 6-го отдельного батальона были переданы в ведение «добровольческого отдела» штаба. Командир батальона Катас и адъютант Луукконен получили устное распоряжение из оперативного отдела 18-й дивизии о их репатриации. Транспортировка для репатриации должна была осуществляться специальным поездом, погрузка в который планировалась на станции Муукко^[фин.], расположенной на железнодорожной линии Лаппеэнранта — Иматра, в 10 километрах к востоку от Лаппеэнранты. Командиры подразделений и сержанты получили от командира батальона строгие инструкции по организации репатриации. Были учтены беспорядки, произошедшие во время переброски поездом из Гатчины в Таллин. Репатриируемые были разделены на три группы и препровождены на склады, где сдали всё оружие и боеприпасы^[92].

1 октября 1944 года иностранные военнослужащие 6-го отдельного батальона были демобилизованы. В этот день личный состав отправился маршем на станцию Муукко. На железнодорожном вокзале командир батальона майор Катас осмотрел демобилизуемых и произнес короткую прощальную речь. Он поблагодарил ингерманландцев за службу в финской армии. Командир 18-й дивизии полковник Ойнонен и начальник штаба 18-й дивизии подполковник Линдеман также произнесли несколько слов. Оркестр 4-го армейского корпуса исполнил «Марш жителей Пори»^[фин.]. Затем последовал торжественный марш ингерманландцев, который принимал командир дивизии, и погрузка в эшелон. Поезд тронулся в 16:30 под звуки оркестра, исполнявшего «Священную клятву»^[фин.]. 7 октября финские офицеры батальона были переведены в другие воинские части. 10 октября 1944 года батальон был расформирован, а его документы сданы в архив^[93].

Командный состав

Подполковник Каарло Брейтхольц

Майор Ганс Катас

Командиры

• Подполковник Каарло Брейтхольц (Kaarlo Breitholtz) (23.11.1943—24.6.1944)
• Майор Ганс Катас (Hans Katas) (25.6.—10.10.1944)

Офицеры

По состоянию на 18 декабря 1943 года:

• Командир батальона — подполковник Каарло Брейтхольц (Kaarlo Breitholtz)
• Адъютант командира батальона — старший сержант Саунамяки (Saunamäki)
• Офицер финансовой службы — лейтенант Лаукас (Laukas)
• Врач — капитан медицинской службы Ярхио (Jarhio)
• 1-я пехотная рота — лейтенант Сокка (Sokka)
• 2-я пехотная рота — лейтенант Йокинен (Jokinen)
• 3-я пехотная рота — лейтенант Парола (Parola)
• 4-я пехотная рота — лейтенант Тиркконен (Tirkkonen)^[94]

На 22 февраля 1944 года в батальоне числились: легковой автомобиль, 3 грузовика, несколько велосипедов и 74 лошади^[7].

• Командир батальона — подполковник Каарло Брейтхольц (Kaarlo Breitholtz)
• Адъютант командира батальона — лейтенант Юрьё Луукконен (Yrjö Luukkonen)
• Командир 1-й роты — лейтенант Юрьё Ляяпери (Yrjö Lääpperi)
• Командир 2-й роты — лейтенант Юхани Ноккала (Juhani Nokkala)
• Пулемётная рота — лейтенант Виролайнен (Virolainen)
• Миномётный взвод — капитан Мартинен (Marttinen)
• Врач — капитан медицинской службы Юрьё Ярхио (Yrjö Jarhio)
• Офицер по воспитательной работе — лейтенант Лео Хайконен (Leo Haikonen)
• Командир взвода — лейтенант Мауно Кютё (Mauno Kytö)
• Командир взвода — фенрик Ристо Холопайнен (Risto Holopainen)
• Командир взвода — фенрик Юрьё Койвумаа (Yrjö Koivumaa)
• Командир батальонной школы унтер-офицеров — капитан Энсио Сокка (Ensio Sokka)^[95][7]

По состоянию на июль—октябрь 1944 года:

• Командир батальона — майор Ганс Катас (Hans Katas)
• Штабная рота. Командир (с 31.03.1944) — лейтенант Юрьё Луукконен (Yrjö Luukkonen)
  • командная группа
  • взвод егерей
  • саперный взвод
  • взвод связи
  • взвод обеспечения
• 1-я пехотная рота. Командир (с 31.03.1944) — капитан Т. Рюёти (T. Ryöti)
  • командная группа
  • 4 пехотных взвода
  • противотанковый взвод (три 20-мм противотанковых ружья Lahti L-39)
  • взвод обеспечения
• 2-я пехотная рота. Командир — лейтенант Юхани Ноккала (Juhani Nokkala)
  • командная группа
  • 4 пехотных взвода
  • противотанковый взвод
  • взвод обеспечения
• Пулеметная рота. Командир (с 31.03.1944) — лейтенант Койвистойнен (Koivistoinen)
  • командная группа
  • 2 пулеметных взвода (четыре счетверённых пулемёта Максим 7,62 мм)
  • взвод обеспечения
• Миномётный взвод. Командир (с 31.03.1944) — лейтенант Ю. Туиску (J. Tuisku)
  • командная группа
  • группа огневого контроля
  • 3 минометных группы
  • группа обеспечения.
• Батальонная школа унтер-офицеров. Командир — капитан Энсио Сокка (Ensio Sokka)^[7]

Списочная численность

На 29 марта 1944 года:
27 офицеров, 64 унтер-офицера и 700 рядовых. Всего 791 человек.
Средний возраст военнослужащих состалял 23 года. Половина из них не достигла возраста 20 лет.

На 1 августа 1944 года:
28 офицеров, 82 унтер-офицера и 600 рядовых. Всего 710 человек^[7].

На 31 августа 1944 года:
28 офицеров, 85 унтер-офицеров, 573 рядовых. Всего 686 человек^[90].

На 10 октября 1944 года — 570 рядовых^[96].

Выдача в СССР

Предоставления финского гражданства бывшим бойцам 6-го отдельного батальона не последовало. При увольнении в запас в октябре 1944 года они получили лишь временные удостоверения личности, которые называли между собой «ингерманландскими паспортами»^[97]. И даже с ними они постепенно начали находить себя в гражданской жизни по всей Финляндии. Однако в конце августа 1945 года начался поиск и принудительное возвращение бывших военнослужащих 6-го отдельного батальона в Советский Союз^[98]. Финские коммунисты, легализованные в стране после заключения перемирия, оказали Союзной контрольной комиссии большую помощь в поимке ингерманландцев и их насильственном выдворении. Новый министр внутренних дел Финляндии, коммунист Юрьё Лейно^[фин.] назначил награду в 25 000 марок за информацию, которая поможет арестовать любого бывшего военнослужащего-ингерманландца. При этом были и те, кто бескорыстно помогал им скрыться^[99]. Однако несмотря на помощь и сочувствие, большинство арестов в Финляндии производилось на основании доносов^[100].

Многие бывшие бойцы батальона добровольно вернулись в СССР вместе со своими семьями в числе репатриируемых мирных граждан. Точных данных об их количестве нет. Одни источники утверждают, что таких было 283 человека^[101], другие — 277^[102], третьи — 326 человек^[84]. У каждого из них на руках была листовка, выпущенная Союзной контрольной комиссией, обещавшая амнистию всем добровольно вернувшимся. Однако сотрудники НКВД просто рвали эти листовки на границе^[20].

Процесс выдачи советской стороне бывших военнослужащих 6-го отдельного батальона завершился к концу 1953 года. К этому времени в СССР были принудительно возвращены 187 человек^[84], ещё 58 оставались в Финляндии. Около 300 бывших бойцов 3-го соплеменного и 6-го отдельного батальонов смогли уклониться от возвращения в СССР, перебравшись в Швецию. Последний арестованный в Финляндии военнослужащий 6-го отдельного батальона был передан Советскому Союзу в январе 1955 года. Все добровольно вернувшиеся и принудительно возвращённые предстали перед Военным трибуналом и были приговорены к срокам заключения от 10 до 25 лет^{[101][103][104]}.

Память в Финляндии

Мемориальная доска на северной стене здания вокзала железнодорожной станции Рийхимяки

• 4 сентября 2002 года на вокзале железнодорожной станции Рийхимяки^[фин.] была открыта мемориальная доска с надписью^[105]:

Ветераны-соплеменники
1941—1944
Во время Войны-продолжения в рядах армии Финляндии сражались 2400 ингерманландских и восточно-карельских добровольцев. Многие покинули страну, но согласно условиям перемирия 1600 человек были выданы Советскому Союзу для их судебного преследования. 103 из них были отправлены 4 сентября 1945 года со станции Рийхимяки. Давайте всегда помнить об этих людях, чьё сражение на стороне Финляндии продлилось всю жизнь

• 19 сентября 2003 года на вокзале железнодорожной станции Раахе^[фин.] была открыта мемориальная доска с надписью^[105]:

Ветераны-соплеменники
1941—1944
Во время Войны-продолжения в рядах армии Финляндии сражались сформированные из 2400 ингерманландских и восточно-карельских добровольцев 3-й соплеменный и 6-й отдельный батальоны. Многим из добровольцев удалось покинуть страну, но согласно условиям перемирия 1600 человек были выданы Советскому Союзу для их судебного преследования. Здесь, в Раахе, 3 ноября 1944 года были арестованы 562 человека из состава 3-го соплеменного батальона. Давайте всегда помнить об этих воинах, чьё сражение на стороне Финляндии продлилось всю жизнь

• 29 мая 2007 года в Хельсинки, в парке Сибелиуса^[фин.], был открыт памятник. На монументе работы архитектора Юрьё Сормунена из красного карельского гранита размещена надпись:

1941—1944
В память о 2500 восточных карелов и ингерманландцев, сражавшихся в рядах финской армии во время Войны-продолжения^[106].

Комментарии

1. Батецкого района
2. Кивекяс, согласно легенде — ингерманландский кузнец, предводитель партизан во время Северной войны (1700—1721), воевавший на стороне шведов
3. Перешеек между болотом Суоперя и лугом Перкиё на финской топографической карте Карельского перешейка 1939 года
4. Ручей Мюллюоя, там же
5. Луга Селькясуо, там же
6. Не путать с Вехмайнен в Сосновском СП
7. Дорога Вехмайнен — Корпикюля, там же
8. Холмы Куйвисаари, там же
9. Холмы Толттимяки, там же
10. Озеро Латоярви, там же
11. Болото Сависилла, там же
12. Болото Корвентаусто, там же
13. Пустошь Пасуринкангас, там же
14. Деревня Марьяниеми, там же
15. Остров Суурсаари, там же
16. Мыс Линнаниеми, там же
17. Деревня Суонтаус, там же
18. Деревня Синтола, там же
19. Остров Яакконсаари, там же
20. Остров Кекинсаари, там же
21. Залив Муннинлахти, там же
22. Озеро Питкяярви, там же
23. Залив Оянсуунлахти, там же
24. Озеро Калтовеси, там же
25. Остров Лиетсаари, там же
26. Озеро Кааволампи, там же
27. Перешеек между проливом Лайтсалми и озером Каволампи, там же
28. Мыс Вяяринпяя, там же
29. Озеро Такалампи, там же
30. Озеро Хааройлампи, там же
31. Озеро Оралампи, там же
32. Озеро Койранлампи, там же
33. Лес Мустакорпи, там же
34. Мыс Мунниеми, там же
35. Залив Оянсуунлахти, там же
36. Залив Соуклахти, там же
37. Мыс Кяриниеми, там же
38. Луг Хаавикко, там же