Цветаева, Марина Ивановна
русский поэт, прозаик, переводчик Из Википедии, свободной энциклопедии
русский поэт, прозаик, переводчик Из Википедии, свободной энциклопедии
Мари́на Ива́новна Цвета́ева (26 сентября [8 октября] 1892[5], Москва, Российская империя — 31 августа 1941, Елабуга, Татарская АССР, СССР) — русская поэтесса[6][7] Серебряного века, прозаик, переводчица.
| Марина Ивановна Цветаева | |
|---|---|
 1925 год (фото Петра Шумова) | |
| Дата рождения | 8 октября 1892[1][2][…] |
| Место рождения | |
| Дата смерти | 31 августа 1941[3][4][…] (48 лет) |
| Место смерти | |
| Гражданство (подданство) | |
| Образование | |
| Род деятельности | поэтесса, прозаик, переводчик |
| Годы творчества | 1908—1941 |
| Жанр | поэзия, поэтическая проза, мемуары |
| Язык произведений | русский, французский и немецкий |
| Автограф |
 |
 Произведения в Викитеке | |
 Медиафайлы на Викискладе | |
 Цитаты в Викицитатнике | |
Марина Цветаева родилась 26 сентября (8 октября)[5] 1892 года в Москве[8]. Сама Цветаева праздновала свой день рождения 9 октября, связывая его с днём поминовения апостола Иоанна Богослова по православному календарю, что отмечала в том числе в нескольких своих произведениях[К 1][9][10][11]. Например, в стихотворении 1916 года:
Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья,
Я родилась.
Спорили сотни
Колоколов.
День был субботний:
Иоанн Богослов.
Её отец, Иван Владимирович, — профессор Московского университета, известный филолог и искусствовед — стал в дальнейшем директором Румянцевского музея и основателем Музея изящных искусств. Мать, Мария Мейн (по происхождению — из обрусевшей польско-немецкой семьи), была пианисткой, ученицей Николая Рубинштейна. Бабушка М. И. Цветаевой по материнской линии — полька Мария Лукинична Бернацкая. У Марины были младшая сестра Анастасия, единокровные брат Андрей и сестра Валерия.
Ещё в шестилетнем возрасте Цветаева начала писать стихи, причём не только на русском, но и на французском и немецком языках. Огромное влияние на формирование её характера оказывала мать, которая мечтала видеть дочь музыкантом. В 1899—1902 годах Цветаева училась в Музыкальном Общедоступном училище В. Ю. Зограф-Плаксиной в классе фортепиано. От отца Цветаевой передалась любовь к античной мифологии, впоследствии отразившаяся в её стихах[13].
В 1901—1902 годах училась в 4-ой женской гимназии. Осенью 1902 года из-за обнаруженного у Марии Александровны Цветаевой туберкулёза вместе с семьёй уехала на Итальянскую Ривьеру, жила в Нерви близ Генуи. В 1903—1904 годах училась во французском пансионе сестёр Лаказ в Лозанне, в 1904—1905 годах — в пансионе сестёр Бринкман во Фрайбурге.
В конце лета 1905 года Цветаевы вернулись в Россию. Марина вместе с матерью и сестрой Анастасией жила в Ялте, где готовилась к поступлению в Ялтинскую гимназию, в которой потом отучилась год. Летом 1906 года И. В. Цветаев перевёз их в Тарусу, где 5 июля Мария Александровна скончалась.
В сентябре 1906 года Марина Цветаева поступила пансионеркой в четвёртый класс женской гимназии им. В. П. фон Дервиз, из которой через полгода была исключена за свободомыслие и дерзость. Не прижилась она и в гимназии А. С. Алфёровой. В сентябре 1908 года поступила в шестой класс частной женской гимназии М. Т. Брюхоненко[14], которую и окончила через два года.
Летом 1909 года Цветаева предприняла первую самостоятельную поездку за границу. В Париже она записалась на летний университетский курс по старофранцузской литературе.
Осенью 1909 года Цветаева посещала лекции и клубные собрания при издательстве московских символистов «Мусагет», через год — собрания кружка «Молодой Мусагет», что значительно расширило круг её литературных знакомств.
В сентябре — октябре 1910 года Цветаева напечатала в Товариществе типографии А. И. Мамонтова за свой счёт первый сборник стихов — «Вечерний альбом», в который включены в основном её школьные работы. Сборник посвящён памяти Марии Башкирцевой, что подчёркивает его «дневниковую» направленность. Её творчество привлекло внимание знаменитых поэтов: Валерия Брюсова, Максимилиана Волошина и Николая Гумилёва. Зимой 1910/1911 годов Цветаева написала свою первую критическую статью «Волшебство в стихах Брюсова».
В конце 1910 года в Москве состоялось знакомство Цветаевой с поэтом и литературным критиком Максимилианом Волошиным[15]. В следующем году она посещает знаменитый волошинский «Дом поэтов» в Крыму[15]. Там же, в Коктебеле, в мае 1911 года Цветаева познакомилась с Сергеем Эфроном; 29 января 1912 года они обвенчались в церкви Рождества Христова в Малом Палашёвском переулке. В сентябре того же года у Марины и Сергея родилась дочь Ариадна (Аля). Последующие годы, вплоть до революции, семья неоднократно проводила лето в Крыму на даче Волошина. Впоследствии в эмиграции Цветаева вспоминала, что это было самым счастливым временем её жизни: «Коктебель 1911 года — счастливейший год моей жизни, никаким российским заревам не затмить того сияния»[16], «Коктебель да чешские деревни — вот места моей души»[15].
В феврале 1912 года вышел второй сборник Цветаевой — «Волшебный фонарь». В марте 1913 года выходит и третий — «Из двух книг».
В октябре 1914 года Цветаева познакомилась с поэтессой и переводчицей Софией Парнок; их романтические отношения продолжались до 1916 года[17]. Цветаева посвятила Парнок цикл стихов «Подруга». Цветаева и Парнок расстались в 1916 году; Марина вернулась к мужу Сергею Эфрону. Отношения с Парнок Цветаева охарактеризовала как «первую катастрофу в своей жизни». В 1921 году Цветаева, подводя итог, пишет:
Любить только женщин (женщине) или только мужчин (мужчине), заведомо исключая обычное обратное — какая жуть! А только женщин (мужчине) или только мужчин (женщине), заведомо исключая необычное родное — какая скука![18][19]
Летом 1916 года Цветаева приехала в город Александров, где жила её сестра Анастасия Цветаева с гражданским мужем Маврикием Минцем и сыном Андреем. В Александрове Цветаевой был написан цикл стихотворений («К Ахматовой», «Стихи о Москве» и другие), а её пребывание в городе литературоведы позднее назвали «Александровским летом Марины Цветаевой».
В 1917 году Цветаева родила дочь Ирину. Отношение матери к дочери граничило с жестокостью. Так, она привязывала маленькую Ирину к ножке кровати, чтобы та не добралась до помойного ведра. После чего уходила со своей старшей дочерью из дома, чтобы накормить её у друзей[20]. В 1919 году в стране сложилась сложная экономическая обстановка, на что наложилось нежелание Цветаевой браться за «скучную» работу или распродать своё имущество. Как следствие, в доме часто не хватало еды, и обе дочери поэтессы были отправлены в приют, где Ирине часто не хватало еды. А когда мать навещала своих дочерей, как внимание, так и угощения доставались старшей сестре. В итоге Ирина умерла в три года в приюте в Кунцеве[21][22]. Годы Гражданской войны оказались для Цветаевой очень тяжёлыми. Сергей Эфрон с 1918 года служил в рядах Добровольческой армии на юге России. Цветаева жила в Москве, в Борисоглебском переулке, с ноября 1918 года служила в Информационном отделе Комиссариата по делам национальностей (Наркомнац), в апреле 1919 года — в Центральной коллегии попечения о пленных и беженцах (Центрпленбеж), в ноябре 1920 года — в театральном отделе Наркомпроса. В эти годы появился цикл стихов «Лебединый стан», проникнутый сочувствием к белому движению. В 1918—1920 годах Цветаева пишет романтические пьесы, поэмы «Егорушка», «Царь-девица», «На красном коне».
С января 1921 года Цветаева регулярно посещала литературные вечера Всероссийского союза поэтов и заседания «Никитинских субботников», выступала с чтением своих новых произведений. В марте 1921 года началась многолетняя дружба Цветаевой с князем Сергеем Волконским. Эфрон к тому времени уже был в Праге, где стал студентом Карлова университета. Там его отыскал находившийся в заграничной командировке И. Эренбург и передал ему письмо от Цветаевой. В июле Цветаева, также через Эренбурга, получила первое за 3,5 года письмо от мужа. В конце года она начала готовиться к отъезду из России: переписывала набело рукописи, приводила в порядок архив, раздавала и распродавала вещи.
В начале 1922 года в Москве вышел сборник «Вёрсты», горячо принятый читателями и критиками, а в Берлине — сборник «Разлука» с полной редакцией поэмы «На красном коне».
11 мая 1922 года Цветаева с дочерью выехала из Москвы в Ригу, где сделала пересадку на берлинский поезд. В Берлине Цветаева с семьей жили в районе Вильмерсдорф. На здании, где проживала поэтесса, установлена памятная доска[23]. Прожив в Берлине 11 месяцев, семья Цветаевой на три года переехала в предместья Праги. В Чехии написаны знаменитые «Поэма Горы» и «Поэма Конца», посвящённые Константину Родзевичу. В 1925 году после рождения сына Георгия семья перебралась в Париж. Там на Цветаеву сильно воздействовала атмосфера, сложившаяся вокруг неё из-за деятельности мужа. Эфрона обвиняли в том, что он был завербован НКВД и участвовал в заговоре против Льва Седова, сына Троцкого.
В мае 1926 года по инициативе Бориса Пастернака Цветаева начала переписываться с австрийским поэтом Райнером Мария Рильке, жившим тогда в Швейцарии. Эта переписка обрывается в конце того же года со смертью Рильке. В этот период Цветаева участвовала в издании журнала «Вёрсты» (Париж, 1926—1928), в котором публиковались некоторые её сочинения («Поэма горы», драма «Тезей», поэмы «С моря» и «Новогоднее», посвящённая памяти Рильке).
В течение всего времени, проведённого в эмиграции, Цветаева не прекращала переписку с Борисом Пастернаком[24].
Большинство из созданного Цветаевой в эмиграции осталось неопубликованным. В 1928 году в Париже выходит последний прижизненный сборник поэтессы — «После России», включивший в себя стихотворения 1922—1925 годов. Позднее Цветаева пишет об этом так: «Моя неудача в эмиграции — в том, что я не эмигрант, что я по духу, то есть по воздуху и по размаху — там, туда, оттуда…»[25]
В 1930 году написан поэтический цикл «Маяковскому» (на смерть Владимира Маяковского), чьё самоубийство потрясло Цветаеву.
В отличие от стихов, не получивших в эмигрантской среде признания, успехом пользовалась её проза, занявшая основное место в её творчестве 1930-х годов («Эмиграция делает меня прозаиком…»). В это время изданы «Мой Пушкин» (1937), «Мать и музыка» (1935), «Дом у Старого Пимена» (1934), «Повесть о Сонечке» (1938), воспоминания о Максимилиане Волошине («Живое о живом», 1933), Михаиле Кузмине («Нездешний вечер», 1936), Андрее Белом («Пленный дух», 1934) и др.
С 1930-х годов Цветаева с семьёй жила практически в нищете. Финансово ей немного помогала Саломея Андроникова.
Никто не может вообразить бедности, в которой мы живём. Мой единственный доход — от того, что я пишу. Мой муж болен и не может работать. Моя дочь зарабатывает гроши, вышивая шляпки. У меня есть сын, ему восемь лет. Мы вчетвером живём на эти деньги. Другими словами, мы медленно умираем от голода.
— Из воспоминаний Марины Цветаевой
Живя в Париже, Цветаева испытывала острую ностальгию по России, отразившуюся в её стихах:
До Эйфелевой – рукою
Подать! Подавай и лезь.
Но каждый из нас – такое
Зрел, зрит, говорю, и днесь,
Что скушным и некрасивым
Нам кажется ваш Париж.
«Россия моя, Россия,
Зачем так ярко горишь?».
Несмотря на это, она противилась желанию мужа, который уже принял твёрдое решение вернуться в СССР. Его поддерживала дочь Цветаевой, Ариадна. В семье постоянно возникали споры на тему возвращения в Россию. Цветаева считала, что прежней России больше не существует и возвращаться некуда. Она писала в своих стихах: «Можно ли вернуться в дом, который — срыт?»[27].
15 марта 1937 года в Москву выехала Ариадна, которая первая из семьи получила возможность вернуться на родину[28]. 10 октября того же года из Франции бежал Эфрон, оказавшись замешанным в заказном политическом убийстве[29].
В 1939 году Цветаева вернулась в СССР вслед за мужем и дочерью, жила на даче НКВД в Болшеве (ныне Мемориальный дом-музей М. И. Цветаевой в Болшеве[30]), соседями были чета Клепининых. 27 августа была арестована дочь Ариадна, 10 октября — Эфрон. 16 октября 1941 года Сергей Яковлевич был расстрелян на Лубянке (по другим данным — в Орловском централе)[31]; Ариадна после пятнадцати лет заключения и ссылки реабилитирована в 1955 году.
В этот период Цветаева практически не писала стихов, занимаясь переводами.
Война застала Цветаеву за переводами Федерико Гарсиа Лорки. Работа была прервана. Восьмого августа Цветаева с сыном уехала на пароходе в эвакуацию; восемнадцатого прибыла вместе с несколькими писателями в городок Елабугу на Каме. В Чистополе, где в основном находились эвакуированные литераторы, Цветаева получила согласие на прописку и оставила заявление: «В совет Литфонда. Прошу принять меня на работу в качестве судомойки в открывающуюся столовую Литфонда. 26 августа 1941 года»[32]. Последнюю ночь в Чистополе провела в общежитии писателей в комнате Жанны Гаузнер, с которой была знакома по Москве[33]. 28 августа она вернулась в Елабугу с намерением перебраться в Чистополь.
31 августа 1941 года покончила жизнь самоубийством (повесилась) в доме Бродельщиковых[34], куда вместе с сыном была определена на постой. Оставила три предсмертные записки: тем, кто будет её хоронить (эта записка позже стала известна под условным названием «эвакуированным»), Асееву с сёстрами Синяковыми и сыну[35]. Оригинал записки «эвакуированным» не сохранился (был изъят в качестве вещественного доказательства милицией и утерян), её текст известен по списку, который разрешили сделать Георгию Эфрону.
Записка сыну:
Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але — если увидишь — что любила их до последней минуты и объясни, что попала в тупик.
Записка Асеевым:
Дорогой Николай Николаевич! Дорогие сестры Синяковы! Умоляю вас взять Мура к себе в Чистополь — просто взять его в сыновья — и чтобы он учился. Я для него больше ничего не могу и только его гублю. У меня в сумке 450 р. и если постараться распродать все мои вещи. В сундучке несколько рукописных книжек стихов и пачка с оттисками прозы. Поручаю их Вам. Берегите моего дорогого Мура, он очень хрупкого здоровья. Любите как сына — заслуживает. А меня — простите. Не вынесла. МЦ. Не оставляйте его никогда. Была бы безумно счастлива, если бы жил у вас. Уедете — увезите с собой. Не бросайте!
Записка «эвакуированным»:
Дорогие товарищи! Не оставьте Мура. Умоляю того из вас, кто сможет, отвезти его в Чистополь к Н. Н. Асееву. Пароходы — страшные, умоляю не отправлять его одного. Помогите ему с багажом — сложить и довезти. В Чистополе надеюсь на распродажу моих вещей. Я хочу, чтобы Мур жил и учился. Со мной он пропадет. Адр. Асеева на конверте. Не похороните живой! Хорошенько проверьте.
Марина Цветаева была похоронена 2 сентября 1941 года на Петропавловском кладбище в г. Елабуге. Точное расположение её могилы неизвестно. На южной стороне кладбища, у каменной стены, где находится её затерявшееся последнее пристанище, в 1960 году сестра поэтессы, Анастасия Цветаева, «между четырёх безвестных могил 1941 года» установила крест с надписью «В этой стороне кладбища похоронена Марина Ивановна Цветаева»[36]. В 1970 году на этом месте было сооружено гранитное надгробие[37]. Позднее, будучи уже в возрасте за 90, Анастасия Цветаева стала утверждать, что надгробие находится на точном месте захоронения сестры и все сомнения являются всего лишь домыслами[38]. С начала 2000-х годов место расположения гранитного надгробия, обрамлённое плиткой и висячими цепями, по решению Союза писателей Татарстана именуется «официальной могилой М. И. Цветаевой». В экспозиции Мемориального комплекса М. И. Цветаевой в Елабуге демонстрируется также карта мемориального участка Петропавловского кладбища с указанием двух «версионных» могил Цветаевой — по так называемым «чурбановской» версии и «матвеевской» версии. Среди литературоведов и краеведов единой доказательной точки зрения по этому вопросу до сих пор нет[39].
Отец: Иван Владимирович Цветаев (1847—1913) — тайный советник, член-корреспондент Петербургской академии наук, профессор Московского университета.
Первый брак отца — с Варварой Дмитриевной Иловайской (1858—1890), дочерью историка Д. И. Иловайского.
Дети от этого брака (1880—1890):
Единокровная сестра: Валерия Ивановна Цветаева (1883—1966) — танцовщица, организатор, руководитель и один из педагогов Государственных курсов искусства движения (1920-е — 1930-е годы, на базе ВХУТЕМАС, Москва)[40].
Единокровный брат: Андрей Иванович Цветаев (1890—1933) — юрист по образованию, специалист по западноевропейской живописи и фарфору. В. Д. Иловайская умерла через несколько дней после рождения Андрея[41].
Второй брак отца — с Марией Александровной Мейн (1868—1906).
Дети от этого брака (1891—1906):
Марина Ивановна Цветаева
Сестра: Анастасия Ивановна Цветаева (1894—1993) — русская писательница.
Муж: Сергей Яковлевич Эфрон (1893—1941). Дети от этого брака (1912—1941):
Дочь: Ариадна Сергеевна Эфрон (1912—1975).
Дочь: Ирина Сергеевна Эфрон (13.04.1917—15 (16?).02.1920) — умерла от голода в Кунцевском детском приюте.
Сын: Георгий Сергеевич Эфрон («Мур») (01.02.1925—<?>.07.1944) — погиб на фронте; по данным ОБД «Мемориал», похоронен в братской могиле в г. Браслав Витебской области, Белоруссия[42]. Опубликованы его дневники (03.1940—08.1943)[43].
Первый муж сестры: Борис Сергеевич Трухачёв (1893—1919).
Племянник: Андрей Борисович Трухачёв (27.07.1912—31.01.1993) — архитектор.
Единокровная племянница: Инна Андреевна Цветаева (1931—1985) — кандидат биологических наук, работала сотрудником НИИ Бактериологических препаратов. Внучатая племянница: Маргарита Андреевна Мещерская (род. 1947) — переводчица, с 1989 года проживает в США[44].
Правнучатая племянница: Ольга Ростиславовна Мещерская (род. 1976) — риэлтор, проживает в США.
Внучатая племянница: Ольга Андреевна Трухачёва (род. 1957) — проживает в США.
Второй муж сестры: Маврикий Александрович Минц (1886—1917) — инженер-химик.
Племянник: Алексей Маврикиевич Минц (1916—1917) — умер от перитонита. Поскольку ни дочь Ариадна, ни сын Георгий не имели детей, прямых потомков после смерти Ариадны у Марины Цветаевой не осталось.
В эмиграции она написала в рассказе «Хлыстовки»: «Я бы хотела лежать на тарусском хлыстовском кладбище, под кустом бузины, в одной из тех могил с серебряным голубем, где растет самая красная и крупная в наших местах земляника. Но если это несбыточно, если не только мне там не лежать, но и кладбища того уж нет, я бы хотела, чтобы на одном из тех холмов, которыми Кирилловны шли к нам в Песочное, а мы к ним в Тарусу, поставили, с тарусской каменоломни, камень: „Здесь хотела бы лежать Марина Цветаева“». Также она говорила: «Здесь, во Франции, и тени моей не останется. Таруса, Коктебель, да чешские деревни — вот места души моей».
На высоком берегу Оки, в её любимом городе Тарусе согласно воле Цветаевой установлен камень (тарусский доломит) с надписью «Здесь хотела бы лежать Марина Цветаева». Первоначально кенотаф появился там в 1962 году благодаря усилиям киевского студента-филолога Семена Островского, поклонника поэзии Цветаевой, но затем был убран «во избежание»[45], а позже, в более спокойные времена, восстановлен.
Православие запрещает отпевание самоубийц, но разрешить его может в особом случае правящий епископ, и в 1990 году патриарх Алексий II дал благословение на отпевание Цветаевой. Основанием послужило прошение к патриарху группы верующих, включая сестру Анастасию Цветаеву и диакона Андрея Кураева.
Отпевание состоялось в день пятидесятилетия кончины Марины Цветаевой в московском храме Вознесения Господня у Никитских ворот[46].
Как отмечает Лариса Шестакова, Анна Ахматова в своих стихах, посвящённых Марине Цветаевой, использовала рифмы к имени Марина, по эмоциональному и смысловому содержанию схожие с таковыми в творчестве самой Цветаевой, например[47]:
<…> Поглотила любимых пучина,
И разрушен родительский дом.
Мы сегодня с тобою, Марина,
По столице полночной идём.А. Ахматова. Венок мёртвым. Поздний ответ
 | Этот раздел не завершён. |
В своём творчестве Марина Цветаева использует такой необычный[48][49] для русского языка знак, как апостроф:
Д’ну по́ доскам башкой лысой плясать!
Д’ну сапо́жки лизать, лоснить, сосать!
Д’как брыкнёт его тут Дева-Царь по башке:
«Что за тля — да на моём сапожке?»
Д’как притопнет о корабь каблучком:
Дядька — кубарем, в волны — ничком!М. Цветаева. Царь-Девица. Встреча первая.
_-_Срібний_вік.jpg)
В 1992 году стихотворение Марины Цветаевой «Моим стихам», написанное на стене одного из зданий в центре Лейдена (Нидерланды), открыло культурный проект «Wall poems». Любопытно, что последним, 101-м поэтом, чьи стихи сделали в Лейдене памятником, стал Федерико Гарсиа Лорка, чьими переводами Цветаева занималась в последние дни жизни[57].
 | Содержание этой статьи представляет собой произвольный набор слабо связанных фактов, инструкцию, каталог или малозначимую информацию новостного характера. |
«Единственный справочник: собственный слух и, если уж очень нужно (?) — теория словесности Саводника: драма, трагедия, поэма, сатира».
«Единственный учитель: собственный труд».
«И единственный судья: будущее».
В 2022 году рукопись со стихотворениями из цикла «Любви старинные туманы» были проданы на аукционе в «Литфонде» за 1,4 млн рублей[61].
Seamless Wikipedia browsing. On steroids.
Every time you click a link to Wikipedia, Wiktionary or Wikiquote in your browser's search results, it will show the modern Wikiwand interface.
Wikiwand extension is a five stars, simple, with minimum permission required to keep your browsing private, safe and transparent.
