Extra Ecclesiam nulla salus

Extra ecclesiam nulla salus (с лат. — «Вне Церкви нет спасения») — один из принципов христианской экллезиологии, который утверждает, что необходимым условием спасения является членство в Христианской церкви. Первым Отцом Церкви, который сформулировал данное утверждение, был Киприан Карфагенский, в творениях которого встречается данная фраза.

Киприан Карфагенский (III век) — автор концепции «вне Церкви нет спасения» и сторонник акривии^[1] в отношении признания благодатности таинств еретиков и раскольников^[2]

Богословское основание

Утверждение о том, что вне границ Церкви нет спасения является общим местом в христианской святоотеческой литературе. Данное мнение было также многократно подтверждено решениями Вселенских соборов^[1]. Данный тезис встречается в работах раннехристианских богословов: так, к примеру в творениях Оригена встречается фраза «никто не спасется вне Церкви»^[3]. Лаконично сформулировал эту догму, священномученик Киприан Карфагенский, который писал:

«Тот не может уже иметь Отцом Бога, кто не имеет Матерью Церковь. Находящийся вне Церкви мог бы спастись только в том случае, если бы спасся кто-либо из находившихся вне ковчега Ноева. Господь так говорит в научение наше: „Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает“ (Мф. 12:30). Нарушитель мира и согласия Христова действует против Христа. Собирающийся в другом месте, а не в Церкви, расточает Церковь Христову; Господь говорит: „Я и Отец — одно“ (1Ин. 5:7). Кто же подумает, что это единство, основывающееся на неизменяемости Божественной и соединённое с небесными таинствами, может быть нарушено в Церкви и раздроблено разногласием противоборствующих желаний? Нет, не хранящий такового единства не соблюдает закона Божия, не хранит веры в Отца и Сына, не держится истинного пути к спасению»^[4].

В католицизме

Средневековое католическое богословие^[англ.] предполагало обязательным критерием спасения членство в Римской церкви, возглавляемой римским понтификом. В католическом учении сотериологические границы полностью совпадали с юрисдикционными границами Римской церкви. Формулировка «вне Церкви нет спасения» означала, что не только для язычников, но и для еретиков и схизматиков, находящихся вне Католической церкви спасение невозможно. Данное утверждение чётко и однозначно было изложено в 1208 году, в послании папы Иннокентия III епископу Таррагонскому:

«Мы веруем сердцем и исповедуем устами единую Церковь, не еретическую, а святую Римскую Церковь, кафолическую и апостольскую, вне которой, как мы верим, никто не спасается»^[3].

Идея о сотериологической исключительности Римско-католической церкви была развита в булле папы Бонифация VIII «Unam Sanctam» (1302):

«...эта Церковь, одна и единственная, имеет лишь одно Тело, одну Главу… это Христос и Пётр, наместник Христа (Christi vicarius), а также преемники Петра, согласно тому, что Господь сказал самому Петру: «Паси овец Моих» (Ин. 21:17). Он говорит «Моих» вообще, не имея в виду тех или иных в частности; это подразумевает, что все они были поручены Ему. Если, следовательно, греки или кто-либо еще говорят, что они не были поручены Петру и его преемникам, они должны признать, что не являются овцами Христовыми, частью Его стада…»^[3].

Булла «Cantate Domino» (1442) папы Евгения IV, изданная на униональном Ферраро-Флорентийском соборе, также утверждает, что спасение невозможно вне границ Римско-католической церкви: «[Святая Римская Церковь], основанная словом Господа нашего и Спасителя] твёрдо верит, исповедует и провозглашает, что никто вне Католической Церкви — ни язычник, ни иудей, ни неверующий, ни раскольник, — не наследует вечной жизни, скорее, он попадёт в огонь вечный, уготованный дьяволу и ангелам его, если он не присоединится к ней (Церкви) перед смертью»^[5].

Данное традиционное понимание было подтверждено догматической конституцией «Pastor Aeternus» (принятой на Первом Ватиканском соборе (1869—1870)), в которой определяется прямая зависимость членства в Церкви от подчинённости Римскому понтифику. Такого рода представление о юрисдикционных границах истинной Церкви, оставалось неизменным до середины XX века. В догматической конституции «Lumen Gentium», принятой на Втором Ватиканском соборе (1962—1965) допускается существование «элементов церкви» (лат. elementa Ecclesiae) вне Католической церкви^[3]. Декрет об экуменизме «Unitatis Redintegratio», принятый на том же соборе отмечает, что восточные церкви обладают действенными таинствами^[6][7]. Однако в данных решениях речь не идёт о каком-то внецерковном спасении, ибо в конечном счете и «elementa Ecclesiae» в иных христианских конфессиях, и степень приближённости к Богу нехристиан оцениваются с точки зрения их незримой связи с Римско-католической церковью (Катехизис Католической церкви (818—819)):^[3]

«Более того вне зримых пределов Католической Церкви существуют „многие элементы освящения и истины“: „написанное слово Божие, жизнь благодати, вера, надежда и любовь, другие внутренние дары Духа Святого, а также и другие видимые проявления“. Дух Христов использует эти Церкви и церковные общины как средство спасения, сила которых исходит из полноты благодати и истины, вручённых Христом Католической церкви»^[8].

В православии

Послание восточных патриархов о православной вере 1723 года говорит о необходимости членства в Церкви для следования по спасительному пути:

«Веруем, что члены Кафолической Церкви суть все, и притом одни верные, то есть несомненно исповедующие чистую Веру Спасителя Христа (которую прияли мы от Самого Христа, от Апостолов и Святых Вселенских Соборов), хотя бы некоторые из них и были подвержены различным грехам. Ибо если бы верные, но согрешившие, не были членами Церкви, то не подлежали бы её суду. Но она судит их, призывает к покаянию и ведёт на путь спасительных заповедей; а потому, несмотря на то, что подвергаются грехам, они остаются и признаются членами Кафолической Церкви, только бы не сделались отступниками и держались Кафолической и Православной Веры»^[9].

Часть православных богословов (Филарет (Дроздов), А. С. Хомяков, Сергий (Страгородский), В. В. Зеньковский и другие)^[3] настаивает, что видимое пребывание в Православной церкви не всегда является залогом гарантированного спасения, а, к примеру, пребывание в инославных сообществах, не означает безусловной гибели верующего. Это мнение ёмко выразил митрополит Константинопольской православной церкви Каллист (Уэр):

«Extra Ecclesiam nulla salus. Вся категорическая сила и значение этого афоризма заключается в его тавтологии. „Вне Церкви нет спасения, потому что спасение в Церкви“ (Г. Флоровский, Соборность: (кафоличность) Церкви). Следовательно, следует ли, что всякий, кто явно не входит в Церковь, обязательно будет проклят? Конечно, нет; ещё меньше из этого следует, что каждый, кто явно находится в Церкви, обязательно будет спасён. Как мудро заметил Августин: „Сколько овец снаружи, сколько волков внутри!“ (Гомилии на Евангелие от Иоанна, 45, 12). Хотя нет разделения между „видимой“ и „невидимой Церковью^[англ.]“, всё же могут быть члены Церкви, которые не являются видимыми таковыми, но членство в которых известно только Богу. Если кто-то спасён, он должен в некотором смысле быть членом Церкви; в каком смысле мы не всегда можем сказать»^[10].

Согласие с утверждением того, что вне Церкви нет спасения, было выражено в официальном документе Русской православной церкви «Основные принципы отношения к инославию», принятом на Архиерейском соборе 2000 года. В то же время не отрицается возможность действия благодати Божией вне Церкви, но это действие не следует путать со спасением:

«Православная Церковь устами святых отцов утверждает, что спасение может быть обретено лишь в Церкви Христовой. Но в то же время общины, отпавшие от единства с Православием, никогда не рассматривались как полностью лишённые благодати Божией. Разрыв церковного общения неизбежно приводит к повреждению благодатной жизни, но не всегда к полному её исчезновению в отделившихся общинах. Именно с этим связана практика приёма в Православную Церковь приходящих из инославных сообществ не только через Таинство Крещения. Несмотря на разрыв единения, остаётся некое неполное общение, служащее залогом возможности возвращения к единству в Церкви, в кафолическую полноту и единство»^[11].